Григорий Иванович еще раз прочел небольшой листок, напечатанный на газетной бумаге.
«Тут еще не все сказано, — подумал он. — Написать бы, как обращается Скоповский со своими батраками или как избивали они всей лакейской сворой связанного, беспомощного человека, виновного только в том, что не пресмыкается перед барином и жалеет бедняков».
Он стоял среди густых высоких кустов, скрывавших его от всего мира, и думал о судьбах человечества: «Неужели никогда не настанет такое время, чтобы не было голодных, чтобы всем хватало работы и еды?»
Сад благоухал. Цвели розы — темно-красные, нежно-розовые, белые, чайные — самых разнообразных оттенков. Как бы хорошо и нарядно мог жить человек!
Совсем рядом с аллеей сада, за сквозной проволочной сеткой, находился просторный помещичий двор, с амбарами, погребами, конюшнями, со столбом гигантских шагов и качелями посредине. До слуха Котовского донеслось тарахтение пролетки. Кто-то приехал.
«Опять будут всю ночь играть в карты», — подумал Котовский и тут же вспомнил, что жара уже спала и можно начинать поливку газонов, клумб и парников.
— А! Гость дорогой! Милости просим! — услышал Котовский голос Семиградова.
И в ответ — голос приезжего, показавшийся Котопскому знакомым.
Котовский не ошибся. Это приехал Скоповский. Садовник решил, что лучше не показываться ему на глаза.
Медленно угасал день. Вот засветились окна в помещичьем доме. Там накрывали ужин. На столе среди бутылок и графинов, среди судков с соусами и всевозможных закусок стояли огромные букеты роз.
— Не могу пожаловаться, — тараторил без умолку Семиградов, — новый садовник попался мне толковый. И даже, кажется, не пьет! Можете себе представить?
— А я опять без управляющего, — пожаловался Скоповский, — выгнал этого Котовского: оказывается, политикан, состоит под надзором полиции…
— Позвольте… как вы сказали? Котовский? Так он ко мне и поступил на работу.
— Что-о? К вам? На работу? Гоните его в шею, пока он не испортил вам всю прислугу!
— Скажите на милость! А такой приличный на вид. И толк в садоводстве понимает…
— Гоните! И не откладывайте! Завтра же вон! Эта публика на все способна.
— Конечно, выгоню. Спасибо, что предупредили. Разрешите муската? Преотличнейший!
И снова Котовский оказался на улице. Правда, на этот раз его не избили, не бросили связанного на дороге, и у него была небольшая сумма, на которую он мог некоторое время перебиваться.
Опять пришел он к Ивану Павловичу. Там встретили его как родного, даже у Раисы появилось подобие улыбки.
