И вновь перед глазами длинные коридоры Бутырки. Скрежет железа о железо.
Меня вводят в камеру.
— Ну? Как?
— Народу в зале много… Душно очень.
— А ты сделай суд закрытым, — советует Нина.
После того страшного дня, когда она меня хотела обвинить, после моего крутого ответа на ее безобразный выпад Нина изменилась. Налила мне кипяточку, угостила пряниками. Денёв достала конфитюр. У меня был сыр, картошка, помидоры, зелень — мне передали конвоиры в суде от Танечки и Сережи. И мы устроили чудесный ужин.
Все были в согласии. Даже камера мне показалась не такой противной.
Два дня свободных!
В баню сходили, играли в настольные игры, слушали рассказы рецидивистки Вали.
— И вот работала я в свинарнике… ну, загоняю я их, свиней, в камеры… тьфу ты черт, — в какие камеры?! Ну, в эти, как они называются? Будь они неладны! Ну, куда свиней загоняют?
А мы хохочем. Рая-мальчик и вовсе захлебывается от смеха:
— В камеры… свиней… ха-ха-ха!
— Ну, ладно-ладно… посиди с мое — не так еще скажешь.
— А я не хочу — с твое, — продолжает смеяться Рая.
Потом стали приводить себя в порядок. Намазали ногти на руках и ногах зубной пастой, дали ей высохнуть и стали сухой тряпочкой натирать их. Лица сосредоточенные, как будто наиважнейшим делом занимаемся. Молчим и до блеска трем ноготки, а на мордочках маски из каши. Денёв сделала из газеты бигуди и накрутила нам волосы, даже Рае чубчик завила.
В воскресенье под ласковым солнышком загорали. Нас вывели на прогулку и больше часа не забирали: забыли, наверное. Вернулись в камеру и до вечера читали.
Безделье парит в Бутырке.
Спрашиваю:
— Сколько же народу здесь бездельничает?
— Ужас! Не перечесть, — вздыхает Валя и продолжает: — Ты прикинь, сколько тюрем в стране! И все полнехоньки. И все бездельничают. А на полях школьники и солдаты трудятся… студенты еще. Вот бы всех нас вывезти! Под конвоем, хрен с ним… Мы бы в миг бы все убрали. И нам хорошо, и стране..
Валя так взволнованно сказала про страну, раскраснелась даже.
— Я думаю, что кто-то специально разваливает страну, сажая нас… иных ни за что ни про что, — говорит Денёв.
— Нет, — возражает Рая, — это пока мы без дела, а потом, после суда, мы-то и будем выполнять эту клепаную продовольственную программу, будем шить на всех сразу — на армию и на ментов, на врачей и на больных, для детских садов белье и для санаториев, для поездов и для ресторанов.
