Темпера надела бледно-лиловое платье, которое сшила себе после смерти отца.
Оно было очень простое, но белая шифоновая оборка вокруг шеи придавала ей очень юный вид.
На случай прохлады она захватила легкую шерстяную шаль, потихоньку выскользнула из дома и пошла по дорожке.
Вспыхнула первая вечерняя звезда, мир был залит вечерним светом, как будто ночь окутала сон смертных своим волшебством.
Цветы издавали сильный аромат, и с каждым шагом Темпере все больше казалось, что она погружается в какое-то доселе неведомое ей очарование.
Тропинка становилась уже и вилась теперь меж душистых кустов, поднимаясь все выше, словно в зеленом туннеле.
Наконец Темпера оказалась на мраморной площадке с четырьмя греческими колоннами, на которых покоилась плоская крыша.
Площадку окружала кованая балюстрада, предохранявшая гуляющих от падения в пропасть, на голые скалы.
Темпера присела на мраморную скамью и испустила вздох наслаждения.
Она чувствовала себя всемогущей, как должны были чувствовать себя богини, созерцая мир с высот Олимпа.
Глядя на звезды, она произнесла благодарственную молитву за то, что ей дано было узреть это дивное место.
Наступил момент, когда, как учил отец, она должна была смотреть и слушать.
Перед ней открывался вид, который пытались запечатлеть великие мастера, но даже при всей их гениальности они не смогли во всей полноте воспроизвести совершенство природы.
Темперу охватило такое же чувство, с каким она смотрела на «Мадонну в храме», как будто эта красота проникала ей в душу, вызывая отклик, который она раньше никогда не испытывала.
Она не знала, сколько просидела в задумчивости — не то в молитвенном состоянии, не то в экстазе.
Исчез последний отблеск дня, и в небе засиял серебряный полумесяц, дополняя своим мистическим светом величие звездного неба.
Внезапно Темпера услышала шаги, и между ней и небом возникла темная тень. Она вглядывалась в нее, стараясь понять, была ли эта тень реальностью или одним ее воображением.
— Я так и знал, что найду вас здесь, — услышала она знакомый голос — Ни один художник не может устоять перед этой панорамой.
Темпера промолчала.
Она почувствовала, что так и должно было случиться, чтобы герцог оказался здесь в эту минуту, но в то же время какой-то голос твердил ей, что надо встать и уйти.
Он присел рядом с ней. Темпера взглянула на него и тут же, робея, отвернулась.
— Кто бы, как вы думаете, мог воспроизвести такую красоту? — спросил он.
Поскольку он вызывал ее на разговор, Темпера ответила откровенно:
