Кроме компьютеров и, иногда, автомобилей, предатели ничего не лепили, даже теплую одежду зимой, поскольку преодолели страх перед холодом на деле, а не только в теории, как гончары, знавшие, что убить может лишь повреждение головы, но все равно кутавшиеся в шубы. Предатели обычно не выходили за пределы компьютерного зала — только на крышу встречать пик. Еще они выезжали на машине за новыми людьми, когда обнаруживали их где-то в городе во время бестелесных полетов. Но это случалось крайне редко, при нем только один раз. Так что, как правило, цикл за циклами, предатели не лепили вообще ничего, кроме компьютеров. Они интересовались миром физических вещей только в той степени, в какой он помогал им общаться между собой.
Такая твердая позиция логически вытекала из их доктрины. Они верили, что человек — тройственное существо. Первый и низший слой человека — тело, которое нужно, чтобы быть видимым для других людей. Оно требуется, чтобы человек не был одиноким. Второй слой — разум. Будучи в теле, он способен читать и писать, а вне тела — мгновенно перемещаться в пространстве и проницать предметы. Он усыпляет тело и освобождается от него на время, чтобы изучать мир людей с овальными головами. В этом смысле распад совершенно необходим, потому что если бы не распад, разум бы всем был более или менее доволен и никогда бы не догадался, что может отделяться от дела. Из всех иных миров, разум видит сквозь наш мир именно тот, где живут люди с овальными головами, поскольку дух — третий и главный слой — планирует воплотить следующие свои разум и тело именно там. Дух же на закате каждого цикла отбрасывает разум и память и, пронзив небо, путешествует в высших мирах, наполненных нечеловеческим блаженством и не поддающихся описанию в понятиях разума. Этим дух подготавливает себя к предстоящему в конце окончательному освобождению от разума и тела и перемещению в иной мир.
Предатели считали, что смерть и страх смерти — важнейшие инструменты в руках высших сил, помогающих человеку восходить по лестнице мудрости. Если бы не было смерти, человек был бы вечным узником в этом мире; он бы рано или поздно пресытился общением с другими такими же узниками, и потеряло бы смысл тело; он бы досконально исследовал два видимых ему мира, этот и мир людей с овальными головами, и потерял бы смыл разум. Тогда дух, страдая, влачил бы вечно бессмысленное существование в опостылевшем мире, находя лишь недолгое отдохновение во время распада, уходя от тела и разума в непознаваемые миры. Но, к счастью, дух способен бросить надоевшие ему тело и разум и создать себе новые в другом мире. Что же до страха смерти, содержащегося как в теле, так и в разуме, но не в духе, то он позволяет духу удерживать тело и разум в мире достаточно долго, чтобы насытиться этим миром, прежде чем переходить к другому.
