— Не-а…
Потом мы спустились к лагерю геологов, и девочки устроились в вагончике, где были установлены двухъярусные кровати, а мальчикам раздали спальные мешки, и мы улеглись на лужайке, а над нами нависало звездное небо…
Три дня промелькнули как мгновение, но странное дело: каждая мельчайшая деталь запечатлелась в памяти так четко, будто это было вчера. Вот мы добрались до скалы с портретом Сталина, который нарисован задолго до нашего рождения, обогнули ее, и нашему взору предстала знаменитая туристская база: разбросанные по склонам гор одноэтажные и двухэтажные коттеджи, а в середине, прямо впритык к горе, основное, четырехэтажное здание. Небольшая обжитая площадка окружена со всех сторон скалами-великанами; на вершине одной из них мы ранним утром видели туров, которые легко прыгали с одного утеса на другой и безбоязненно поглядывали на нас, задравших головы. На площадке нашлось место и для небольшого футбольного поля, по которому гоняли мяч солидные дяденьки, и когда один из них, в очках, при галстуке, вдруг оттолкнул соперника, сорвал с головы шляпу, подпрыгнул и ценой огромного напряжения ударил лбом по мячу, вратарь зашелся в смехе от этого неожиданного финта — долой шляпу, чтоб нанести удар. Пока вратарь хохотал, мяч нехотя вкатился в ворота, вызвав всплеск воплей и криков болельщиков. Вскоре дядей позвали на обед, и тут мы азартно сразились, а в воротах стоял Валентин Петрович.
Потом мы посетили Реком — святилище. Домик, поставленный без единого гвоздя, весь загроможден побледневшими от древности рогами диких коз и баранов. И, наконец, отправились к леднику, но по дороге Валентин Петрович, увидев, какими завистливыми глазами мы уставились на счастливчиков, проплывавших мимо нас на высоте семи и даже десяти метров по канатной дороге, резко повернул нас к месту посадки, на ходу вытаскивая из кармана кошелек. И вот мы сидим в креслах и важно плывем меж вытянувшихся горных гряд, видим далеко внизу парней и девушек в разноцветных куртках, с лыжами на плечах, карабкающихся к леднику, и приветствуем их, да так звонко, что со скал срываются птицы и улетают в небо. И вот он, ледник! Мы выстроились вдоль кромки вечного льда — летом, в самую жару! Это было потрясающе — одна нога на леднике, другая — на траве! Так мы и орали хором:
— Одна нога на льду, вторая на траве! — И нам не было стыдно от этой глуповатой, но полной восторга шутки.
Уже на обратном пути, когда я оказался позади рядом с Валентином Петровичем, он спросил меня:
