Виктор развернул газету. На первой полосе был помещен снимок солистов ансамбля «Алан» в танце с саблями. — А что в тексте? — поинтересовался Аслан Георгиевич.
— Пишут, что осетинские командос высадились на остров Капри и легко покорили его, — переводил Виктор.
— Ну что ж, недурно, — сказал министр. — Но хоть сказано там, что мы покорили не саблями и кинжалами, а искусством.
— Да, конечно. Сплошные восторги…
— «Осетинские командос»! Надо же придумать такое! — покачал головой Аслан Георгиевич.
… Мы приблизились к арке, перекинутой над трассой. Возле каждой полосы будка, в которой сидел служащий. Притормозив, водитель протягивал в широкое окошко деньги, служащий ловко подхватывал их, нажимал на клавишу кассы, она щелкала, — и машина мчалась своей дорогой. Я уже привык к этой процедуре оплаты за право проезда по частной дороге. Параллельно ей метрах в сорока-пятидесяти шла бесплатная государственная трасса. Но она была пустынна, никто не рисковал ехать по ней, — даже отсюда были видны трещины в асфальте, ухабы… А частная трасса, точно вылизанная, ровной отшлифованной лентой уходила вдаль. Нам рассказывали, как придирчиво принимает дороги комиссия. В салоне автобуса ставится стол, на него стакан, до краев наполненный водой. Члены комиссии усаживаются вокруг стола и велят водителю ехать по сдаваемому участку трассы то на одной скорости, то на другой. Если хоть капля воды выплеснется из стакана — дорога не готова, строителям придется еще и еще раз выравнивать ее. Вот и ползают они на коленях по трассе, ниточки-щелки залатывают старательно, точно ювелиры.
Приятно ехать по такой трассе — ни тряски тебе, ни толчков. И автобус «Мерседес-Бенц», двигаясь со скоростью сто двадцать-сто тридцать километров в час, похож на сонное царство: танцоры, распахнув рубашки до пояса, а кто вообще в майке, отсыпаются, и сон их спокоен и крепок… Не будь этой трассы, что бы мы делали, ведь в гостиницу прибываем за полночь, а подъем в шесть-семь утра, в зависимости от того, сколько километров надо преодолеть до следующего города, где сегодня же должен состояться очередной концерт. В автобусе никаких разговоров, лишь едва слышная мелодия, несущаяся из магнитофона, вмонтированного в панель сидения водителя, ласкает слух… Спит ансамбль, то и дело клонится голова к рулю и у Лонго, который жалуется, что на такой трассе постоянная забота у водителя, — не заснуть. И когда автобус проезжает мимо искореженных в авариях машин — а это случается чуть ли не каждый день — Лонго сквозь зубы цедит одно и то же слово: «Задремал»…
