«Что это за рационализация, позвольте полюбопытствовать? Ну-с… В общем и целом толково, — пролистал он бумаги, прижатые рейсшиной на запрокинутой чертёжной доске. — Вот только при таком угле вхождения, голубчик, никак нельзя игнорировать солёность…»
Не отдавая себе отчёта, к чему это может привести, подсобный рабочий «П.Г. Севрюгин», он же старший военспец и доктор физико-технических наук П.Г. Бреннер, взял в лунке кульмана тщательно заточенный карандаш, который минут через десять выронил морской инженер Фильченков, вернувшийся с обеденного перерыва.
Выронил, подобрал и заявил во всеуслышание:
— Охренеть…
— Чего там?.. — оторвался от рейсфедера его коллега.
— Он внёс коэффициент плотности соли в гидродинамические расчеты!
— Кто?
— При пологой траектории на это можно было и наплевать, но, — в изумлённом азарте не услышал его Фильченков и потянулся за синей плиткой конструкторской резинки. — Но, если первоначальный импульс задаётся в условиях погружения…
— Э-э, братец… — отодвинул его бедром товарищ, более умудрённый жизненным опытом, и отобрал резинку. — Не спеши. Это всё, конечно, очень важно, но, поверь мне, куда важнее сейчас выяснить, кто эти поправочки внёс, — ткнул он пальцем в карандашные столбики цифр. — Кто этот скрытый и скрытный гений. Кто здесь мог побывать, пока мы трапезничали, а? Я ключей никому не давал, а ты свои?..
— Да только этому, старикану с метлой, дяде Пете, прибраться, — отмахнулся озадаченный Фильченков. — Не думаешь же ты…
Хроники «осиного гнезда»
Декабрь 1942 г. — февраль 1943 г. База торпедных катеров «Иван-Баба» в Якорной бухте
Силы 1‑й флотилии шнельботов, подорванные потерями и долгим ремонтом, наконец-то возросли. У причалов в Якорной бухте готовы были выйти в море «S-28», «S-51», «S-72» и «S-102» — грозная четвёрка, опытные и решительные военные моряки. Кроме того, славный боец, шнельбот «S-40», на который возвратился излеченный Шнейдер-Пангс, а также вновь прибывшие «S-47» и «S-52» находились в качестве резерва в Констанце. Там же проходили ремонт потрёпанные в боях и в штормах «S-26» и «S-49». И существенно ускорилось боевое обеспечение, не говоря уже об улучшении бытовых условий — 6 декабря была наконец-то введена в строй плавбаза «Романия», которую ещё весной приобрели у румын.
Но выходов в море было немного, а удачных — и того меньше. Зимние злые черноморские шторма накатывали один за другим, обрекая малотоннажные кораблики на бездействие. Авиация тоже не многое могла сделать: рваные тучи стремительно мчались едва не по гребням крутых волн, да и темнело рано. Так что русские крейсеры безнаказанно выходили несколько раз к союзным берегам. Пересекали бурное море и обстреливали портовые сооружения, нефтехранилища и заводы. Это приводило и к болезненным потерям, и к очередным вспышкам ярости, по восходящей, Цилиакса, Редера и самого фюрера. В короткие же дни затиший и ясного неба вовсю работала авиаразведка ЧФ, а если и удавалось выскользнуть к кавказским берегам под покровом темноты, то поиск ничего не приносил. Складывалось впечатление, что русские на этом направлении затаились.
