Несмотря на поддержку ученой коллегии, задача оказалась далеко не решенной. Едва директор обмолвился о дисциплинарном взыскании, Золотарев, со свойственной ему краткостью, поспешил заявить:
— Я предпочитаю быть уволенным. Советую вам так и поступить.
То обстоятельство, что виновный не только пренебрег оказанным ему великодушием, но еще позволил себе диктовать условия, было воспринято директором как вызов, и он тут же решил его уволить. Оставлять после этого Золотарева — значило поощрять безответственность и дать повод для подозрения, что он из семейных соображений покровительствует ему. Поразительно, до чего этот человек самонадеян! Что поддерживает в нем его упрямство?
— Скажите мне, пожалуйста, зачем это все понадобилось вам?
Лев Яковлевич улыбнулся. Надо же быть таким наивным, — он просто ребенок.
— Я поступил так, потому что хочу быть нравственно достойным наследником вашего отца.
Хотя в этих словах звучал обидный намек на его ссору с отцом, Петр не ощутил обиды. Он только остро почувствовал, что ни возразить, ни уволить этого человека он но сможет.
— Поступайте как хотите, — с притворным равнодушием проговорил он. — Вы бы лучше подсказали, как мне быть с вами?
Золотарев обрадовался вопросу и с той же непринужденностью, с какой только что требовал уволить себя, предложил:
— Вас много раз просили откомандировать меня в институт. Почему бы вам так не сделать?
Таких просьб действительно было много, и, отказывая, директор ссылался на то, что Золотарев необходим в филиале. Как он объяснит это перемещение сейчас?
Лев Яковлевич словно понял его затруднение и пришел ему на помощь.
— Объявите мне выговор с занесением взыскания в послужной список. После этого вас никто не упрекнет, а в Москве догадаются, почему вы уступили…
Слишком суровую кару налагал на себя Золотарев. С этим нелегко было согласиться.
— Вы как будто возражали против взыскания, — с трудом выговаривая последние слова, спросил смущенный директор, — кажется, так?
— Одно дело — выговор с оставлением на месте, а другое — с переводом в Москву. Там, я надеюсь, помилуют меня…
Директор крепко пожал руку Золотарева, пожелал ему удачи и, не скрывая своего удовлетворения благополучным исходом, сказал:
— Я верю, что наши отношения останутся прежними… Ведь мы не чужие, не правда ли?
— Я надеюсь стать мужем вашей сестры, — спокойно ответил Золотарев, — и зятем ваших родителей. Кем будем мы друг для друга, предсказывать не берусь…
