Александра Александровна рассталась с «Девятым валом», села и с той внешней безмятежностью, которая для опытного глаза означает большую опасность, чем безудержный гнев, проговорила:
— Я много думала над вашими злоключениями и поняла, что горести и беды, испытанные вами, ничему вас не научили. Вы по-прежнему не понимаете психологии людей.
С тех пор, как Свиридов выслушал грустную повесть ее жизни, он столь остро чувствовал свою вину перед ней, что готов был от нее любое стерпеть. Что значат дерзости, незаслуженные упреки, по сравнению с тем, что она пережила за эти двадцать лет? Так ли уж важно, справедливы или несправедливы ее укоры? Сейчас ее влечет собирать жатву на рыбных прудах, ей кажется, что это вернее всяких долголетних экспериментов, — пусть. Анна Ильинична охотно бы с ней согласилась. Удивительно, до чего женщины скроены на один лад, им случайная удача милей всяких поисков и трудов.
— На первом плане у вас логика, — продолжала она, — вам нет дела до психики людей, а ведь она управляет человеческим поведением. Подумали ли вы, что руководит теми, с кем вы воюете? Легко ли им? Они призваны выявлять беспочвенные идеи, все силы их ума направлены на то, чтобы отличить подлинное от фантазии. Дело нелегкое, ответственное, и вдруг являетесь вы и огорошиваете их задачами, в которых возможное и невозможное сочетаются так, что но каждому под силу одно от другого отличить. Вы обещаете прокормить население земли спустя двести лет. Ученые не хотят и не могут так далеко заглядывать. Человеческая психика ограничена во времени, только настоящее и близкое будущее способны внушать нам какие-либо чувства, вооружать надеждой и терпением.
Она сидела в кресле с непринужденным спокойствием, а Свиридова эта невозмутимость почему-то беспокоила. Ни одно движение не выдавало ее душевного состояния, а ему все более становилось не по себе. Он чувствовал, как пробуждается в нем безотчетная тревога, она нарастает и метает слушать и понимать. Он всматривался в ее лицо, искал в нем причину своего беспокойства и не находил.
— Ученые с вами не согласны, — размеренно звучала ее речь, — и не без основания. Они не могут принять планов, рассчитанных на века. Уже в ближайшие годы могут быть найдены средства поднять плодородие земли в десять и в двадцать раз. Химический синтез, который искусственно копирует все вплоть до гормонов, не сказал еще последнего слова. Кто знает до каких совершенств дойдет научная мысль в ближайшее десятилетне, а вы требуете веры в расчеты, которые осуществятся спустя двести лет. Ученые не должны расточать своего доверия. Не хотите мириться с людской ограниченностью — снизойдите к несовершенству человеческой психики. Им кажется, что вы повторяете ошибку Мальтуса. Предложите им что-нибудь менее спорное. Они не хотят заглядывать слишком далеко — передвиньте ближе грядущее, сделайте будущее настоящим.
