3
Все же, несмотря на свой страх перед рекой, он опасался уйти от нее далеко. Следовать поворотам реки и шагать вслед за течением все же легче, чем на свой страх и риск пробираться через чащи. И Егор решил связать плот и заставить реку нести себя. Он выбрал место над обрывом, чтобы срубленные деревья не пришлось катить далеко, наточил топор и, выбрав подходящие сосны, принялся за работу. Голод и усталость сказывались быстро, часто приходилось садиться или прямо ложиться на землю, чтобы дать отдохнуть онемевшим рукам и отдышаться. Обостренный за эти дни слух уловил чьи–то шаги. Мягкие, осторожные. Егор половчее ухватил топор и прижался спиной к сосне. Шаги стихли, и вдруг позади он услышал пощелкиванье и цоканье, словно бы беличье. Егор резко обернулся и увидел, что знакомый эвенк сидит на пригорке, поджав короткие ноги, и неодобрительно смотрит на надрубленные деревья.
— Привет, — сказал Егор, поигрывая топором. — Что, ошибся? Видишь, живой я. А где же твои волки, пастух?
— Зачем деревья убиваешь? — спросил эвенк.
— А тебе какое дело? Надо — и рублю. Кто ты такой?
— Дейба–нгуо я, — ответил эвенк. — Почему не узнал? Меня все знают. Почему не боишься? Меня все боятся.
— Плевал я на тебя, — сказал Егор и, отвернувшись, рубанул по сосне.
— Ой–ой! — закричал эвенк. — Больно! Почему больно делаешь?
— Когда по тебе рубану, тогда и кричи. Видишь, дерево рублю.
И Егор еще раз ударил топором по неподатливой древесине. Щепка отлетела за спину.
— Ой–ой, — снова закричал эвенк и сморщился, как от сильной боли. Мой лес убиваешь, однако. Что он тебе сделал?
— А то, что я жить хочу. Ясно?
— Живи, однако, — посоветовал эвенк. — Раз не помер, так и живи. Жить хорошо.
— Спасибо, я и сам знаю, что жить хорошо, — сказал Егор. — В дурацких советах не нуждаюсь.
— Ай, какой плохой мужик! — укорил эвенк. — Все хотят жить. Ты лес рубишь — меня убиваешь.
— А ты меня пожалел? Ты мне воды пожалел. Плевал я на тебя теперь с высокого дерева. Ясно?
— А что тебя жалеть? Ты — человек, вас вон как много, а я один. Сирота я, Дейба.
И эвенк показал руками, как много людей и как одинок он сам.
— Одним человеком больше, одним меньше, — сказал он, — ничего не изменится. Друг друга вы убиваете. А я один, сирота я. Лес жгете — больно мне, дерево рубите — больно мне, зверя убиваете — ой, как больно мне!
— Что с тобой говорить, — сказал Егор. — Это в твоем лесу друг друга все убивают, тем и живут. Что на людей все валишь? Сам–то кто?
