5 — Да
4 — Скорее да
3 — Затрудняюсь ответить
2 — Скорее нет
1 — Нет
Интересно, верите вы мне или нет? Обычно мне никто не верит. Мне задавали множество вопросов. Например:
Вы слышите этот голос — его голос — в своей голове, или он исходит снаружи, и что именно он говорит, и отдает ли он вам команды или просто комментирует ваши действия, и выполняли ли вы его приказания, например, вы говорите, ваша мама принимает таблетки, для чего они, есть ли в вашей семье еще ПСИХИ, принимаете ли вы нелегальные препараты, сколько спиртного вы выпиваете в неделю, в день, и как вы сейчас себя чувствуете по шкале 1—10, а если по шкале 1–7 400 000 000 000 000 000 000 000 000, и не мучает ли вас бессонница, не страдаете ли вы отсутствием аппетита, что именно случилось в ту ночь на обрыве, расскажите своими словами, вы помните, можете вспомнить, у вас есть вопросы? И все в таком роде.
Но даже если я изо всех сил стараюсь все вспомнить и говорить только правду, никто не верит ни единому слову из того, что я сказал.
Все, что я делаю, решают за меня. Для этого существует план. Я не шучу. У меня где-то есть экземпляр. Я должен являться на встречи с докторами, медсестрами и всеми остальными, у кого есть настроение поглумиться. Так вот, я хожу на встречи. Эти встречи проводятся ради меня, поэтому все говорят обо мне.
А потом мне дают несколько скрепленных вместе листков бумаги, на которых напечатан мой план.
Там написано, что я должен делать каждый день, например, приходить на групповые занятия сюда, в группы дневного пребывания «Хоуп Роуд», какие таблетки принимать, какие уколы мне будут делать и кто должен за этим следить. А если я не придерживаюсь этого плана, тогда на сцену выходит другой. Он следует за мной, как тень. И это моя жизнь. Мне девятнадцать лет, и единственное, что я могу решать сам, — это как мне рассказывать эту историю. Поэтому тут все серьезно. Было бы здорово, если бы вы мне поверили.
При правильном свете все еще можно увидеть под слоем краски просвечивающего покемона.
Спальню Саймона превратили в гостевую комнату.
Все было готово за выходные.
— Давно стоило это сделать, — сказал папа.
Он стоял на стремянке и красил стену валиком. Я работал в углах маленькой кисточкой, а мама сортировала вещи: что отдать в секонд-хенд, а что выкинуть.
Папа опустил валик.
— То есть я хотел сказать…
— Я понял, пап…
Он был прав. Если бы мы сделали это сразу, все бы растворилось в большем горе, стало бы частью прощания. Но если долго медлишь в нерешительности, как понять, когда наконец пора? Через год? Год незаметно переходит в два, а потом в три, и в мгновение ока пролетают пять лет, и слон в комнате становится самой комнатой.
