Эта навязчивая доминанта, пожалуй, была опаснее всего. Тухачевский превосходно понимал, какой сугубо специфический смысл обретает на родимой почве даже вскользь брошенное словечко — «бонапартизм».
И года не прошло, как была перепечатана пятнадцатилетней давности беседа со Сталиным. Зачем, спрашивается, вновь раздувать отгоревшие уголья? Значит, ничего не забыто и каждое лыко в строку.
Маршал почти осязал, как сгущается и растет аморфная липкая масса, выбрасывая то здесь, то там хищные щупальца. Это заставляло постоянно держаться настороже, обдумывать каждое слово, контролировать каждый жест. Особенно здесь, за границей, где тоже велись свои закулисные игры, чьи ходы лишь смутно угадывались в общем контексте международной политики. Хотелось верить, что стрельба ведется по площадям не прицельно, но уж слишком открытой была позиция, чтобы не придавать значения даже пустяковым, случайным на первый взгляд попаданиям.
Когда закончилась, притом очень скоро, официальная часть и гости налегли на закуски, маршала отыскал Бэль.
— Рекомендую попробовать омара под майонезом,— посоветовал генерал и, ловко орудуя пинцетами и крючками, разделал клешни.— Должен заметить, что с оперативной стороны применение массивного десантирования встречает определенные возражения...— продолжил он вне всякой связи с гастрономическими рекомендациями. Но развить тему не пришлось, потому что рядом словно из-под земли возникла высокая дама в палантине из баргузинских соболей. Молодящаяся, эффектная, перегруженная бриллиантами: бальная княжеская коронка, ожерелье, браслет.
— Как поживаете, генерал?
— Спасибо, миледи, превосходно... Как вы поживаете?.. Маршал Тухачевский, леди Астор,— с непринужденностью старого знакомого выполнил он лаконичный обряд представления.
Видимо, именно этого и ждала дама, сразу же завладев вниманием гостя.
— Счастлива знакомству с вами, знаменитый маршал!.. Говорите по-английски?
— Немного. С французским дело обстоит несколько лучше.
— Я читала о вас в газетах. Поистине блистательная карьера! — она легко перешла на французский.— Оказывается, вы дворянин, маршал?..
— Как и Ленин, мадам.
Она рассмеялась, давая понять, что принимает ответ за шутку, и сразу зашла с другой стороны:
— Надеюсь, вы не англофоб?
— С чего бы это?.. По убеждениям, как вы могли бы, наверное, догадаться, я интернационалист.
— Полностью разделяю ваши взгляды... Однако вы говорите, как истый парижанин. Впрочем, чему я удивляюсь? Столько лет французский был языком дворянства, а для благородных людей не существует национальных границ... Немецкий знаете так же хорошо, господин Тухачевский?
