– Серебро? – переспросил Антигон, – откуда?
– Это царская казна, – ответил Птолемей, – вернее, ее часть.
– Вы, что, похитили ее?!
– Не всю, – усмехнулся Гарпал, – всю воровать слишком рискованно. Здесь сорок талантов из тех шестидесяти, что царь взял в поход.
– Сорок талантов?! – лицо Антигона вытянулось от изумления, – и Парменион не хватился пропажи?
– Судя по всему – нет. Раз мы еще живы. Те сундуки, которые он тащит в Македонию, почти не облегчились. Филипповы полновесные золотые статеры там только сверху, а под ними свинцовые снаряды для пращей. Ну, кое-где просто камни навалили.
Стратег хотел возмутиться столь наглым грабежом, но вовремя опомнился. А почему, собственно, царская казна должна доставаться Пармениону?
Сорок талантов серебра... Антигон заглянул в смеющиеся глаза Птолемея и понял, что уже не очень хочет присягать новоявленному царю. Гарпал, звякнув ключами, отпер ближайший сундук. В тусклом свете факела блеснули новенькие тетрадрахмы с профилем Александра.
– Зачем вы их в подвал стаскали? Не вечно же в Лампсаке сидеть. А если придется быстро убираться отсюда? Как такую тяжесть наружу быстро вытащишь?
– Надежнее тут, – сказал Гарпал, – меньше глаз и разговоров.
– Кто еще знает?
– Немногие, – ответил Птолемей, – Селевк, Леоннат, Неарх. По очереди охраняют.
– Больше никто? Не доверяете товарищам?
– Не доверяем, – согласно кивнул Гарпал.
– Пердикка тоже не знает? Он же вроде у вас тут главный.
– Ты у нас главный, Антигон, – нарушил молчание Селевк, покосившись на Птолемея.
Тот и ухом не повел.
– Мутит чего-то Пердикка, – сказал Гарпал, – мечется. И то ему надо и это. К Пармениону не хочет, хочет к Антипатру, к Олимпиаде поближе. Все надеется на что-то. Уж два года прошло, как голубку нашу замуж выдали, а он все вздыхает. Думает, Олимпиада ему Клеопатру отдаст. Ага, только все и ждали худородного любовничка с распростертыми объятьями.
– Из-за Клеопатры? – Антигон поскреб подбородок, – ну, он не совсем дурак. Я бы сказал, что сейчас высока вероятность того, что Олимпиада уберется в Эпир. С Парменионом ей точно нечего ловить. Если Пердикка хочет быть при Олимпиаде... Логично рассуждает, коли так. Ну, с недоверием понятно. Он эти деньги царице-матери с поклоном поднесет, только бы ему дали, чего вожделеет.
– Вот и мы так рассудили.
– А Гефестион? – Антигон посмотрел на Птолемея, – кстати, ты ни разу не упоминал его. Где он?
Птолемей посерьезнел.
– Рядом с царем.
– С Парменионом?.. – удивился стратег и осекся, поняв, что означали слова Лагида.
