– Я ничего не слышал. Простите.
– Что вы все время просите прощенья! – девушка встала и потянулась, задрав к потолку локти. – Фели! Фели!
Когда вошла Фелисидад, Ром ощутил тепло внутри, будто он превратился в печку.
Фелисидад села на край кровати и взяла Рома за руку.
– Я перепугалась, – жалобно сказала она. – Что с тобой было?
– Ничего, – сказал он. – Ничего.
Она очень тихо, медленно, осторожно легла рядом с ним. Поверх одеяла.
Он боялся пошевелиться.
– А если кто-то войдет?
– Все спят. Глубокая ночь. Роса тоже спать пошла.
– Роса – это кто?
– Моя сестра. Она с тобой сидела. А я посуду мыла.
– Она на тебя похожа.
– Нисколько. Она задница.
Он улыбнулся.
– А если… – Нашел и сжал ее руку. – Отец войдет?
– Он спит с матерью. Они занимаются любовью.
Она легла грудью ему на грудь, животом – на его живот, прижала его тяжестью своего тела к матрацу.
– Одеяло мешает, – сказал Ром. – Оно мешает нам.
– Да. Мешает.
Она откатилась в сторону. Он сбросил одеяло, оно сползло с кровати на пол. Фелисидад лежала и раздевалась лежа, и он смотрел, как она раздевается. Стянула джинсы, футболку. Он сам помог ей снять короткую смешную нательную рубашечку.
– Что ты тут делаешь, Хавьер?
– Ничего.
Хавьер вскочил, кусал губы, вертел в пальцах кусок марли. Он оторвал его от своего крыла. Успел затолкать крылья под кровать, когда вошел Пабло.
– Что ты корчишь из себя бедного родственничка? Что рожа кислая? Ел-пил за столом со всеми, может, невкусно?
– Вкусно. Спасибо.
Мял, мял марлю. Глядел в пол.
– Что ты вечно как шут гороховый?!
– Я не шут. Не шут. Я человек.
– Давай проветрись, человек. Вали в патио. Свежий ночной ветерок. Утренний, – хохотнул Пабло. – Сигарету дать?
– Я не курю.
– А со свалки пришел – курил. Я помню.
– Я забыл.
Хавьер пошел к двери, вобрав голову в плечи.
– Да что ты какой! – потное, пьяное лицо Пако лоснилось довольством, мерцало предчувствием сна: сегодня на работу не бежать, выходной! – Будто бы я тебя ударю!
Хавьер обернулся. Его глаза странно блеснули.
– Ну, ударь.
Выпятил грудь. Пако попятился.
– Ты, ты… Не шали! Знаю вас, бандитов со свалки! Ягнятами прикидываетесь!
– Я не ягненок. Я человек.
– Ну, ну, человек, человек.
Пако протянул руку и примирительно постукал Хавьера по груди кулаком, а рука дрожала. Хавьер все мял марлю, терзал. Уже изорвал в белые нитки. Пако боялся поглядеть в его лицо. «Урод беззубый. Пугает. Может, и правда спятил?»
– Ты тише, тише…
Хавьер поднял над головой Пако два кулака. Пако не успел защититься. Хавьер ударил его наотмашь обеими руками в лицо, и Пако свалился на пол. Хавьер стоял над ним и тяжело дышал. Он дышал, как зверь на охоте.
