Коммуналка - Елена Николаевна Крюкова

— …А я ей и говорю: ну, дура ты, дура, зачем такую шубу продала, это же царские хоромы, а не шуба… Ведь китайская земляная выдра!.. Господь с тобой, говорю, дура!.. А она мне зубасто так, да с присвистом злым, с шипеньем, аж у нее, матушки, скулы от злобы заострились топориками: а что ж ты мне да Петьке малому прикажешь кусать целый месяц до зарплаты, а?.. Что, говорит, я масло ему из сметаны буду сбивать, что ли?.. И вдруг — ох я и испугалась! — как завыла, прости Господи, как леший на болоте!.. И об спинку кровати головой — бряк, бряк…

— Ты бы ей капелек дала каких сердешных, Зина…

— …а кровать-то старая — того гляди развалится на палки да скалки. И как она взовьется да заорет пуще прежнего: жизнь клятая!.. Никуда не уйти, никого не привести!.. Куда — на эту кровать ночлежную?! Да в ночлежках у америкашек побогаче обстановочка будет… А от вас что, ширмой в цветочках загородиться?!.. Орет — ну иерихонская труба, прости Господи!.. Ты слыхала?.. Я уж ей так и сяк, валидол сую — она мою руку чуть не сломала, оттолкнула, вопит: жри сама свои таблетки!..

— Зинка, а может… это… ей полечиться лечь?..

— Панечка!.. Панечка!.. Разве нашу жизнь вылечишь!..

— Игнатьевна!.. Ты че там скрючилась в три погибели?.. У тебя керогаз, што ль, не зажигатся?.. Дай помогу…

— Ну, помоги… Че двигашь меня локтем-от: локоть твой больно острый. Костыль прямо…

— Да потому што отойди. Чай, свет заслоняшь.

— Чай, весь не заслоню.

— Ну вот и все. Зажгла я тебе твою бандуру. Че варить-то собралась?

— Не суй нос… Чай, все то же: макароны.

— Растолстеешь, Киселева!..

— Може, в гробу и поправлюся… Мясца хочу… Зубов нету — не угрызу уже… А молодые зубки были — ох, жилы перегрызала!..