– А что там делаешь?
– Учусь и работаю.
– А что бледный такой? Мать! – оборотился к Милагрос. – Надо выпить!
Ром глядел на громадный, как океанский паром, стол, уставленный кучей неведомых яств; его ноздри ловили незнакомые запахи, уши слушали непривычную, но уже знакомую на вкус речь, а сердце билось в такт с чужими сердцами, принявшими его в свой дружный хор, поющими вместе с ним то ли «Аллилуйю», то ли древнюю индейскую песнь.
Рома и Фелисидад посадили за столом рядом. «Как все быстро, мгновенно, – подумал он, – так только в сказке бывает! Неужели они нас так быстро поняли?
Если даже не поняли – играют хорошо. Подыгрывают дочке. Любят. Боятся, что вспылит? Хлопнет дверью, убежит? Из дома уйдет? Совсем? Уедет? Со мной?»
– Не смущайся, – Фелисидад ткнула Рома локтем в бок. – Ешь все, что увидишь! Не красней! Не тушуйся. Ты понравился моему отцу!
Ром сжал стакан в кулаке. Боль. Опять она.
«Уйди. Ну, уйди, прошу тебя. Приказываю тебе!»
Не уходила. Иглу в сердце воткнули и не вынимали.
– Ром! – Фелисидад вскочила из-за стола. – Ромито! Что с тобой!
– Фели, – крикнула сеньора Милагрос, – открой сейчас же все окна! И дверь! Пусть просквозит! Здесь очень душно! Ты ведь не так много пил, сынок?
Ему совали в губы стакан с питьем сначала сладким, потом горьким, потом с горячим, потом с холодным; холодное это была вода, и он с жадностью припал к стакану. Боль нарастала. Он изо всех сил старался не показать, что ему больно. Даже улыбнулся белыми губами.
– Фели. У меня. В рюкзачке. Найдешь, – он передохнул. – Коробку. Таблетки. Принеси.
Глотнул воздуха и добавил:
– Пожалуйста.
Пока Фелисидад копошилась у него в рюкзаке, перед ним внезапно встал черный ночной небосвод, все звезды, горящие на черном ковре серебряными брошками из Гуанахуато, и вдруг брошки начали откалываться от куска черной ткани и осыпаться вниз с черноты, сыпались и сыпались, обваливались, рушились, засыпали его всего с головой, и он перестал видеть, слышать и стыдиться себя.
Очнулся на широкой кровати. Руки, ноги разбросаны. Укрыты тонкой простынкой. Простынка хорошо пахнет – надушена цветочным парфюмом. Рядом с кроватью сидит девушка. У стула резная спинка – с дыркой в форме сердечка. Девушка спит сидя. Это не Фелисидад. Но очень на нее похожа.
– А где Фелисидад? – тихо спросил Ром.
Девушка тряхнула головой и проснулась.
– Вам лучше?
– Спасибо.
– Вам стало плохо за обедом.
– Извините.
– Мы не мешали вам криками? Песнями? Мужчины напились и пели.
