Вернулась.
Глядела на Кукарачу, а Кукарача глядел на нее.
И она не боялась его взгляда, потому что она уже была колдуньей.
– Не надо так, не надо.
Пожал плечами. Отвел взгляд.
Она сама искала его взгляда. Чтобы крикнуть глазами ему: «Не боюсь тебя!»
Скрестились глаза. Схлестнулись.
Она безмолвно крикнула что хотела.
И это еще больше разъярило, раззадорило его. Дернулись усы. Обнажились зубы. Хотел что-то сказать. Смолчал. Глядел. Поединок глаз.
«Не вырвешься!» «Вырвусь». «Не уйдешь!» «Уйду». «Моя!» «Никогда не буду». «Кого любишь?!» «Не скажу». «Я убью его!» «Не убьешь!»
Она знала, что он сейчас молча крикнет ей.
Он крикнет ей глазами: «Я убью тебя!»
Он крикнул это глазами, и Фелисидад расхохоталась. Громко, в голос.
– Играй «Вечер у моря»! Играй!
Он подчинился приказу.
Марьячис подключили голоса и рокот гитар к звонкому, острому, как нож, голосу Кукарачи, и снова под сводами кафе моталась алым, изумрудным флагом безумная и счастливая музыка, и Фелисидад танцевала, на радость завсегдатаям и тем, кто впервые пришел в кафе Алисии. Оттанцевав «Вечер у моря», она взбила пальцами влажные волосы, они торчком встали у нее надо лбом, поманила рукой Кукарачу и капризно, как взрослая важная дама, проныла ему в ухо:
– Хочу-у-у-у… текилы-ы-ы-ы… и креветки!
Кукарача щелкнул по лбу снующего меж столиков мальчишку-официанта.
– Креветки и бутылку текилы, живо!
Выпивка и закуска принесены. Гул зала – как самолетный гул в ушах. Кафе Алисии сейчас взлетит, крылья накренятся, курс на восток, куда? В Россию. В Россию, снежную страну! Черные медведи в лесах, белые – на льдинах. Как жить среди медведей?
Живет же она меж ягуаров и пантер!
Кукарача разлил текилу в стаканы. Фелисидад наблюдала, как из горла бутылки вытекает в стакан чуть желтоватая жидкость. Глотнешь – и улетишь, далеко, можешь не вернуться. «Вот напьюсь один раз – и все, и приклеюсь к бутылке, и не смогу жить без текилы, и стану как Алисия, что ни вечер, под хмельком. Отец с ума сойдет от горя!»
– Ну, – сказал Кукарача, широко улыбаясь, – давай! Осилишь?
– Хм, – сказала Фелисидад и подмигнула ему, как давеча Алисии подмигивала, – сомневаешься?
Схватила стакан и опрокинула его себе в рот разом.
Креветку жевала вместе со шкуркой, жадно высасывая сладкий йодистый сок.
Плюнула шкурку на тарелку.
– Ух ты! Как мужик!
Кукарача в открытую смеялся над ней.
Но ей почему-то было не обидно.
Ей было весело. И – все равно.
Еще креветку в рот вбросила.
– Но это все, все, – сказала она с набитым ртом, пытаясь очистить третью креветку. – Не наливай, больше не буду, все, все, все…
