Фелисидад насвистывала сквозь зубы модную песенку.
Милагрос ткнула дочь пальцем в бок:
– Посмотри, какие они смешные!
– Заведи себе носуху, как кошку, мамита…
– Не мели чушь! Носуха – зверь свободный!
– Я тоже свободный зверь!
– О да, ты зверь, зверюга!
Шли дальше. Гора росла перед ними и вырастала. Сколько бы они ни шли – все далеко было до вершины.
– Мама, а пирамида на вершине? – тоскливо спросила Фелисидад. Ей уже надоело это путешествие. Лучше бы она сегодня опять прискакала в кафе к Алисии!
На мгновенье перед ее лицом закачалось острое, как обсидиановый нож, лицо того худого марьячи. Он похож на таракана. Кукарача. Да, стоп, Кукарача. Они так его и зовут, его друзья. Жарко стало животу, груди. Влюбилась?! Еще чего! Просто он прикольный! И поет хорошо.
– На вершине, конечно, где же еще!
И вот она, вершина. Уф. Наконец-то!
Древние камни пирамиды залиты бычьей кровью заката. Раскалились за день.
– Фу, какая же она маленькая, – разочарованно пожала плечами Фелисидад, – какая дохленькая!
Пирамида, сгорбившаяся в закатных лучах черная каменная носуха.
Милагрос сложила руки на груди и что-то пошептала.
Потом крепко, горячей рукой взяла дочь за руку, и дочь вздрогнула.
– Мама! Больно!
– Умей терпеть. Умей не кричать.
Мать не выпустила ее руки. Потащила за собой. Шаги Милагрос внезапно стали крупными и резкими, как у мужчины. Фелисидад еле поспевала за ней.
Они вместе, рука в руке, вошли в низкую маленькую дверь, зияющую чернотой в каменной кладке. Фелисидад подумала: как мы увидим друг друга во тьме? Но близ входа сидела девушка, а перед девушкой стояла корзина, а в корзине лежали свечи, много белых толстых свеч. Милагрос дала девушке деньги, девушка, шаря странно дрожащими пальцами в воздухе, протянула Милагрос две свечи.
Фелисидад увидала: девушка – слепая.
И ей захотелось склониться и поцеловать слепую девушку.
И она сделала это.
И мать одобрительно смотрела, как смешались кудрявые волосы двух девушек – слепой и зрячей.
Слепые губы нашарили зрячие губы. Слепая щека коснулась зрячей щеки.
Слепая рука нашла зрячую руку, и слепой лоб лег в зрячую ладонь.
И Фелисидад почувствовала себя слепой, а слепую девушку – видящей все-все.
Вырвала руку. Поклонилась слепой продавщице огня.
– Спасибо… большое…
Милагрос вытащила из кармана спички. Фелисидад – зажигалку. Кто скорее зажжет огонь?
– Ты куришь, дочь!
– Сколько раз говорила уже тебе: нет, мама, нет, мама, нет!
– Откуда ж у тебя зажигалка?
– Парень подарил.
