Пока еще трудно было оценить всю степень угрозы, исходящей от этих двух мин. Кто знает, если бы первую из них не сорвало с якоря, она, возможно, взорвалась бы прямо под корпусом царской яхты. Ведь накануне по этому фарватеру прошли несколько крупных пароходов и барж, это означало, что минное заграждение было выставлено перед самым подходом конвоя.
— Невозможно поверить! — недоумевал и одновременно возмущался адъютант Гейден. — Какие-то беглые каторжники и недоучившиеся студенты уже ставят мины и пускают на дно эсминцы! Чего же от них ждать завтра? Что они раздобудут где-нибудь броненосец, поднимут на нем пиратский флаг и явятся сюда бомбардировать порт?
Вильмонт ответил, что, как жандармский офицер, он не стал бы совсем исключать и такую возможность. В благодарность за полученные от адмиральского помощника сведения Анри тоже рассказал ему о деле, которое расследовал не так давно. Это было дело о крупном хищении в разных воинских частях оружия и перепродаже его через Кавказ в Персию. Кстати, за то дело Вильмонт был награжден Владимиром 4-й степени, что являлось редкой наградой.
— …Так там были украдены даже артиллерийские орудия, — заключил свой рассказ контрразведчик. — А уж кому они потом достались, одному Господу Богу известно.
— Что вы говорите! — изумленно ахнул Гейден и обреченно вывел: — Выходит, и броненосец можно украсть или купить.
* * *
Военный совет в адмиральском кабинете продолжался более трех часов. Когда он закончился, адмирал Заксель едва держался на ногах. Выглядел он ужасно. К нему снова был вызван доктор. Вильмонт не хотел добивать старика известием, что террористам, судя по всему, каждый раз заранее становится известно о выходе «Полярной звезды» в море. Но произошедшая только что диверсия так наглядно продемонстрировала верность сделанного жандармом тревожного открытия, что требовалось срочно принимать жесткие меры. А для этого Вильмонт нуждался в более активной помощи со стороны командования флотом.
Выслушав Вильмонта, адмирал потерянно стал бродить по своему громадному кабинету. За последние часы он сильно сдал: под глазами его появились тяжелые мешки, спина сгорбилась, руки дрожали. Вскоре ему предстояло предстать перед государем, но Заксель не знал, как ему оправдаться за случившееся. Александр III имел нрав крутой. После устроенной террористами железнодорожной катастрофы 1888 года, в которой он сам едва не погиб и чудом сумел спасти своих близких, удерживая на могучих плечах рухнувшую крышу вагона, царь отправил в отставку и отдал под суд многих высокопоставленных сановников.
