Вахмистр предложил другой план: прикрываясь туманом, подобраться вплотную к высаживающимся на берег контрабандистам и внезапно ударить в штыки — ошеломить их решительным натиском и заставить сдаться.
— Только надо, чтобы они решили, что нас тут много.
Каждому из четырех оставшихся солдат было поручено играть роль отделенных и взводных командиров. Надежда была на то, что, слыша звучащие со всех сторон команды, неприятель решит, что туман скрывает не менее двух рот солдат и сложит оружие, прежде чем узнает правду. Вильмонт старался не думать о том, что будет, если это затея по какой-то причине не сработает.
* * *
Вскоре после того, как они покинули свой «форт», Анри потерял из виду своих товарищей. Какое-то время он слышал справа и слева шорох крадущихся шагов, сиплое настороженное дыхание. Но вскоре все заглушил шум прибойных волн. Вильмонт остался один в тумане. Анри взвел курок револьвера. А чтобы перебороть страх, стал считать шаги, пообещав себе, что ни за что на свете не сделает больше двадцати.
— Раз, два, три…
По спине между лопаток струился пот, во рту стало так сухо, что шершавый язык прилипал к небу и трудно было глотать.
— Пять, семь, восемь…
Под ногою предательски треснула ветка или прошлогодний желудь. Треск показался мужчине настолько оглушительным, что у него аж уши заложило. Сразу перехватило дыхание, и сердце замерло в груди.
— Одиннадцать, двенадцать, тринадцать.
Голоса людей впереди стали настолько громкими, что можно было разобрать отдельные слова и даже некоторые фразы. Но понять их смысл все равно было невозможно, ибо говорили на финском и еще, кажется, по-шведски. Одновременно нос уловил запах мокрой кожи, крепкого табака, металла и ружейной смазки. Для Вильмонта это был запах смерти. Запах людей, которые в любой момент готовы убивать таких, как он.
Из тумана навстречу жандарму вдруг выплыл согнувшийся человек с бочонком на горбу. Он был похож на шведа: русоволосый, плотный, широкоплечий, с крупными крошками табака, застрявшими в короткой бороде. Попыхивая маленькой глиняной трубочкой, краснолицый мужик шагал, насвистывая какой-то мотивчик. При виде идущего навстречу человека в фуражке пограничника «морской волк» остолбенел, превратившись в статую. Он так и замер — с бочонком на горбу, уставившись круглыми, полными ужаса глазами на Вильмонта, словно увидел перед собой привидение. Трубка вывалилась из его открытого от изумления рта. Вильмонт тоже остановился в нерешительности.
