Жизнь Нины Камышиной. По ту сторону рва | страница 60
— Что вы! Вы же знаете, я всегда рад…
Но поработать Анне не удалось. Вошла Мария Николаевна, присела у окна, закурила.
— Мазуревич отказался дать койки.
— То есть как? Ведь со Спаковской договорились.
— Сказал: нечего устанавливать свои порядки.
Сестра улыбнулась.
— Послушайте, вы как будто рады?!
— Не биться же мне головой о стену.
— Хорошо. Завтра мы поговорим на пятиминутке.
Мария Николаевна не уходила. Анна вопросительно взглянула на нее.
— Что еще?
— Больные на консультацию ездили на попутных машинах.
— А санитарная?
— На санитарной отправили инспектора. Начальство не любит рейсовым транспортом пользоваться.
— Скажите, что представляет из себя Мазуревич?
— Ценный работник.
— Я серьезно спрашиваю.
— А я серьезно. Достанет для санатория все что угодно, а себе не возьмет ни грамма.
— Не знала, что не быть вором — ценное качество.
Мария Николаевна пожала плечами и, не проронив ни слова, вышла.
Что за неприятная манера пожимать плечами. И эта гнусная политика невмешательства! Анна кончиками пальцев потерла виски.
Обычно перед пятиминуткой Анна заходила к себе в отделение.
Санитарка Павлина, высокая, здоровенная бабища, с лукавым красным лицом и маленькими бегающими глазами, домывала пол в застекленном с трех сторон вестибюле. Бросив тряпку, она прогудела густым басом:
— Вчера тут такое творилось — хоть святых вон выноси… Смех! Ветошкин из десятой палаты напился. Дал всем чертей. А сестре Марье Николаевне так припечатал — век не забудет. Умора.
Анна с трудом терпела Павлину, постоянно вступавшую в нелепые перепалки с больными.
Жаль, что не так-то просто найти санитарку.
— Что произошло? — спросила Анна, заходя в дежурку.
Мария Николаевна ответила неохотно.
— Ничего особенного. Немного выпил парень. У нас любят из мухи слона делать.
Ветошкин поджидал Анну на самшитовой дорожке, ведущей из санатория. Его молодое, всегда улыбающееся лицо выглядело помятым и виновато-печальным.
— Доктор, уж извините, причина у меня была, — вздохнул Ветошкин.
— Антибиотики и алкоголь — абсолютно несовместимые вещи, — рассердилась Анна.
— Жена уехала, — тихо произнес Ветошкин и, глядя себе под ноги, пояснил: — Ну, в общем бросила. Не верите — прочитайте. — Он полез в карман.
— Не надо, — сказала Анна, — верю я вам.
— Пишет, за детей боится. Заразный я. Пишет, не хочу, чтобы через тебя дети гибли. Я знаю, это мамаша, значит, теща, подначивает. Как к сыну своему уедет — все тихо-мирно. Как приедет, так и начинается ассамблея. Живем в ее собственном доме. Сто раз в день об этом дает понять. — Он махнул рукой. — Анна Георгиевна, у меня такой пацанчик…