Шурочку оборвала дежурная сестра Лариса Ананьевна.
— Что это еще такое? Кто вам разрешил нарушать режим? Сейчас же по местам! — скомандовала она.
— Больная, — обратилась к Асе сестра (слово «больная» заставило внутренне сжаться). — Вам разрешили вставать?
— Разрешили, — за Асю ответила Зойка.
Укладываясь в постель, Ася украдкой поглядывала на Екатерину Тарасовну. Ей хотелось поговорить с Екатериной Тарасовной, но в палате торчала сестра.
Ларису Ананьевну больные между собой называли Идолом. Возможно, за каменное, ничего не выражающее лицо, а может, в отместку за мелочную придирчивость: она как бы упивалась своей властью, пусть хоть маленькой, но властью над людьми. Так или иначе, но ненавидели ее дружно. И сейчас, заметив, что женщины ждут ее ухода, Идол не ушла из палаты, а уселась с книгой за стол.
Тетя Нюра, повернувшись к Асе, еле слышно проговорила:
— Когда с Тарасовной плохо было — он по два раза на день приходил в больницу.
— Больная! — последовал резкий окрик. — Вы что? Добиваетесь, чтобы вас выписали?
Тетя Нюра, испуганно заморгав, замолчала.
Ася не выдержала:
— Послушайте, Лариса Ананьевна, разве вы не знаете, что у Анны Семеновны есть имя? И потом… это не честно каждый раз грозить выпиской.
Непроницаемое лицо Идола не дрогнуло.
— Никто не пугает. И вы здесь свои порядки не устанавливайте. Мало ли здесь больных — всех не запомнишь.
Легкий шумок в соседней палате стих. Там явно прислушивались.
— Анна Семеновна здесь почти год: вы могли бы запомнить, если бы захотели. И не надо каждый раз называть нас — «больная». Мы об этом и сами знаем. Зачем же еще раз напоминать! — срывающимся голосом проговорила Ася.
— Согласитесь, Лариса Ананьевна, что это нехорошо, — сдержанно произнесла Екатерина Тарасовна.
— А вы мне мораль не читайте! Может, у себя на работе вы и начальница, а для нас здесь все равны, — окрысилась сестра.
Ася почувствовала, что у нее дрожат руки, и, чтобы никто этого не заметил, засунула их под одеяло.
— Не все. Мы — больные, а вы — сестра. Понимаете? Сестра милосердия. Вы по долгу работы обязаны быть милосердной.
— А вы обязаны подчиняться правилам внутреннего распорядка. В тихий час положено спать. — Идол уставилась в книгу.
Ася лежала и думала: «Зачем здесь Идол, Элла Григорьевна?! Без них тошно. Скорее бы домой. А что, если попросить Юрку взять меня домой?»
В пять нянечка передала ей записку от Юрия. Он страшно опечален, что не мог увидеться перед отъездом. Поезд уходит в 15 часов 20 минут. Но пусть она порадуется. Неожиданные гастроли в Москве. Подробности потом. Он будет писать часто. Она должна думать о здоровье. Только о здоровье.
