— А который час? — спрашиваю я.
— Четверть десятого.
Андерс Эвребэ жив, я нахожу его дом и стучу в дверь. Мне открывают не сразу. У хозяина юное, даже детское лицо, словно годы пролетели, не задевая его, не оставляя следов. Зато возраст отыгрался на теле — он ходит с трудом, прихрамывая на одну ногу.
— Я ложусь спать в десять вечера, так что приходи пораньше, — говорит он.
Он показывает мне дом, мы заходим на кухню, все в голубых тонах, играет радио. Он находит ключи, смотрит на меня, словно только что заметил.
— Ты что, в этой одежде ходил по горам? — спрашивает он, словно уличил меня в чем-то.
Но протягивает ключи и провожает меня через двор. Да, ты выглядишь так, как мы выглядели лет пятьдесят-шестьдесят назад, и фуражка и одежда напоминают мне о прошлом.
Мы обсуждаем бытовые мелочи: в комнате дровяная печь, трехъярусная кровать с шерстяным покрывалом и подушками, столик у окна.
— Как правило, я засыпаю в десять, — предупреждает он. — Завтра с утра я хотел бы поговорить с тобой, часов в восемь.
Он уходит из комнаты. И шаги, и жесты, и манера держаться свидетельствуют о том, что он обычно живет один. Я — лишь часть этого одиночества, мимолетный гость, случайный визитер.
В комнате я разжигаю камин. Потом раздеваюсь, ложусь в постель и вытаскиваю книгу Руссо из рюкзака, прочитываю несколько страниц, больше мне нечего почитать на сон грядущий.
20
В половине восьмого утра он стучит ко мне. Через полчаса завтрак будет готов. Андерс Эвребэ сидит за обеденным столом, на котором стоит радиоприемник, он словно охотится за новостями, которые в любую минуту могут сообщить по радио. Он расспрашивает меня о моих путешествиях.
Как там, в горах?
Ему интересны даже незначительные детали, сколько там снега, видел ли я птиц, встречал ли других туристов? Нет, никого я не встретил.
— Всегда приятно побродить по горам в одиночестве, — говорит он. — А откуда ты шел?
— Из центра Бергена, — отвечаю я.
— А куда путь держишь?
— Точно не знаю. Собираюсь пересечь фиорд и навестить Ивара Орведаля[37] в Морене.
— Он поэт?
— Да.
— А сам ты тоже поэт?
— Нет, я прозаик.
— А много книг ты написал?
— Я написал восемь книг, — говорю я и пытаюсь повернуть беседу в другое русло.
— А ты давно живешь в горах? — любопытствую я.
Он пожимает плечами.
— Я уже точно и не помню, — отвечает он.
Я размышляю о тщете жизни, он выглядит старомодным и чем-то напоминает мне Святослава Рихтера — большая голова, женственное лицо, резкий подбородок, тонкая шея, длинные руки и красивые кисти, которые двигаются каким-то волшебным образом. Я видел фильм — как Рихтер гулял по Одессе, как он шел, и его походка меня завораживала. Я никогда не видел, чтобы кто-нибудь так эффектно гулял. Андерс Эвребэ сидит, но руки и ноги у него в движении, он передвигается по усадьбе короткими рывками. По ходу он продолжает что-то говорить и исчезает из поля зрения. Через несколько минут он снова возникает за кухонным столом.
