Я отправлюсь в горы на три дня, проведу две ночи в пансионате, в Норддальсхюттене и Сольреннингене. Из Сольреннингена тропинка ведет в Ортневик и Согнефиорд.
Я шагаю по траве и мху, меня донимают насекомые и мухи, я вижу, как взлетают белые куропатки, сердце колотится. Мне нужно найти привычный ритм ходьбы. Так я и буду двигаться, отдыхать, есть, размышлять и наблюдать. Пить воду из ручья, идти по снегу, и почти скользить по просторам, в ровном темпе, словно ноги передвигаются сами по себе. Легко и без всякого напряжения, летящей походкой, стирая ландшафт и вычерчивая горизонтальную линию. Чувство, близкое к опьянению, а возможно, это и есть опьянение, только телесное, помогает преодолевать сопротивление и напряжение, печали и боли, ноющие ссадины, и мне уже нипочем мои дряблые мускулы и тяжелый рюкзак. Я останавливаюсь, краткая передышка, и снова в путь.
Есть такая точка, стадия пути, после которой ты уже пересекаешь определенную черту — преодолев ее, ты уже не хочешь останавливаться, ты хочешь продолжать идти, идти, идти, все дальше и дальше. Уже не играет роли, куда и зачем, в каком направлении, ген ходьбы проникает в кровь и плоть, ты ощущаешь азарт и зов свободы. Ты волен идти куда угодно, время теряет границы, но ты заходишь так далеко, что тебе уже трудно повернуть обратно, вернуться к той, прежней, нормальной жизни: к работе и к дому. Ты находишься в вечных поисках чего-то нового. Ты пускаешься в долгое странствие. Зачем его прерывать? Почему бы не продолжить?
Но ради чего? К кому? Куда? Мы этого не знаем. Мы просто идем.
Я спускаюсь к Ортневику. Отсюда открывается величественный пейзаж Согнефиорда, там, далеко внизу — деревушка, маленькие дома и огромный фиорд. Дома сгруппировались вокруг набережной, а церковь наводит меня на размышления о «Бранде»[36] Ибсена, об этом обезумевшем пасторе. Все здесь: и пейзаж, и горные тени, и холодный ветер с фиорда, — все из «Бранда». Здесь он мог бы поселиться. Здесь он принес своего ребенка в жертву на каменный алтарь Господа. Старый закон требует жертвы, вера требует доказательств, ты должен заплатить страданиями. Но Бог Бранда был также Богом Авраама, Богом Иова, Богом Моисея, Богом Иисуса. Тот, кто приносит в жертву своего сына во имя великой цели, вправе требовать того же и от других отцов.
Дорога круто спускается к Ортневику. Начинает темнеть. Зажигаются фонари. Вечер. Я слышал и читал об Андерсе Эвребэ, обитателе гор, он живет в Ортневике и сдает комнаты горным туристам. Я надеюсь, что он жив, и я найду его. Первый же встречный прохожий с собакой показывает на дом, расположенный немного поодаль, за церковью. Вон та маленькая усадьба.
