— Так о чем мы говорили? — спрашивает он.
— О горах, — отвечаю я.
— Да, да. Я питаю огромное уважение к поэтам, — говорит он.
Теперь мне кажется, что мы с ним похожи: и я, и он не любим говорить о том, что нам дорого. Мы сидим, разглядывая друг друга, он смотрит на мои туфли, изучает брюки и пиджак, словно ищет во мне самого себя, возможно, он думает: так я одевался и выглядел шестьдесят лет назад.
— Ну что ж, тебе пора идти, — говорит он решительно.
Сам он редко выбирается из дома, хотя и никогда не сидит без дела.
— Паром будет в десять вечера, — говорит он.
Я спускаюсь к набережной, захожу в магазин и покупаю пиво для себя и Ивара, несколько пачек сигарет, газету. Паром отчаливает от берега, маленький, почти пустой — ни людей, ни машин. Я единственный пассажир на борту, поднимаюсь на борт и покупаю билет до Морена. В последний раз я был там три года назад, выступал на фестивале. Ивар не в курсе, что я собираюсь его навестить, и я не уверен, застану ли его дома. Тогда мне придется идти через горы в Вадхейм. Из Вадхейма я дойду старым почтовым трактом до Санде, оттуда до семейного пансионата в Сигне, это в четырех-пяти километрах от усадьбы в Осене, в Бюгстаде. Я сажусь на паром и, стоя на палубе, думаю о Рихтере, который играет Баха. Хорошо темперированный клавир, прелюдии и фуги. Руки Рихтера словно поют. А потом куда-то исчезают. Тропа забвения. По ней я еще не гулял.
21
Да здравствуют люди и обувь! Ибо разве могли бы мы путешествовать без обуви!
Тонкие подошвы — настоящий бич для странников всех мастей.
«Прошлой весной два друга из Баварии налегке, с рюкзаками отправились в Венецию. Багаж они выслали заблаговременно. Вот только с обувью промахнулись, обувь выбрали не подходящую для похода. Они бродили в горах, жили в разных пансионатах и вдоволь поглощали пиво, чтобы напиться и забыть про израненные ноги. Так они и бродят там до сих пор», — писал Стивен Грэхем[38] в книге «Благородное искусство путешествий». Он заканчивает эссе призывом: «Выбирайте добротную обувь с прочными подошвами!»
Я иду по шоссе, от асфальта у меня болят ноги, и я проклинаю асфальт, ничто не изнуряет так, как ходьба по асфальту. Асфальт, тяжелый и мертвый, — самое худшее покрытие для ходьбы, хуже, чем камни или горы. От асфальта и бетона у меня ломит спину, плечи и затылок, в голове все стучит, мысли вязнут в черной смоле, и после пяти часов ходьбы по асфальту ты уже не можешь думать ни о чем другом, кроме как об асфальте и о том, как от него избавиться.
