— Не забывайте, я из бедуинов. Понимаете, что это значит? Все вижу, все слышу. Ничто от меня не скроется. Так что не пытайтесь меня обмануть, все равно ничего не выйдет.
Но самое главное было еще впереди.
— А теперь прорепетируем. Вот здесь г. исят довольно плотные занавески. Ну, давайте: я — учитель, а вы — моя дочь.
— Лучше, наверное, — робко возразил я, — если дочерью будете вы, а я, как мне и положено, учителем.
Что тут началось!.. Хозяин сыпал бранью, кричал на меня, как на слугу.
— Я — дочерью?! Да ты знаешь, кто я такой? Гроза пустыни! А мой отец… В округе по сей день его боятся! Ты слышал, как меня величают? Нет? Так вот, заруби себе на носу: «Ночь Страшного суда». Посмотри на меня! Видишь мои усы? На них может усесться сокол!
Честно говоря, мне показалось, что усы его и мухи не выдержали бы, да бог с ним, только бы успокоился.
— Ну хорошо, хорошо, согласен. Все будет, как вы хотите: вы — учитель, я — ваша дочь.
Разделенные занавеской, мы уселись на свои места, и «урок» начался.
— В арабском языке различают три части речи: имя, глагол и частицу. Имена бывают женского и мужского рода…
Закончить мне не удалось. Хозяин сказал, как отрезал:
— Говори только о женском роде!
Все мои попытки объяснить сущность грамматических категорий оказались безуспешными, хозяин твердил упрямо:
— Я человек старых правил, держусь дедовских обычаев и совсем не собираюсь открывать своей дочери глаза на то, чего ей знать не подобает. Она правоверная мусульманка, слепо мне доверяет, полностью подчиняется, носит покрывало, так что…
«Ну и ну, — подумал я, — надо же, как мне не повезло. Уж лучше ходить голодным, чем подлаживаться к этому глупому, упрямому ослу!»
До боли в сердце мне стало жалко бедную девушку, заживо погребенную в стенах отцовского дома, как в глухой темнице.
Наконец хозяин поднялся, но муки мои еще не закончились.
— Эти занавески все же пропускают свет: ты можешь увидеть ее, а она — тебя. Дома я прикажу повесить более плотные. Да, кстати, не забудь: никаких разговоров на посторонние темы, договорились? На урок можешь приносить труды шейха аль-Кафради или в крайнем случае шейха Дахляна. Никаких новых книг я не признаю. Да, лучше всего сочинения шейха аль-Кафради. По ним учился еще мой отец.
— Но шейх аль-Кафради труден для понимания, даже для взрослых мужчин труден, — не вытерпел я. — Что уж тут говорить о молодой девушке!
— А моя дочь умная и понятливая, вся в меня! И не будем спорить. Еще раз напоминаю: я жду тебя завтра, в три часа, без единого листочка бумаги, без ручки или карандаша. Ведь недаром пророк наш великий сказал: «Девушку облучать можно только чтению». Специальный хадис
