Первый шок он испытал именно в тот вечер.
«Мне такое говорят примерно раз в неделю… раз в неделю…» Сколько же недель они жили врозь? Девять месяцев… Сколько же мужиков за это время предлагало ей продаться? И не все тупые дебилы, лысые старикашки, наверное, были и красавцы, уверенные в себе. А его рядом нет, помочь ей никак не может. Да вот же, сама сказала — какой-то сын колбасного короля достает ее. Был бы рядом — сказал бы этому сыну пару ласковых слов, он бы и думать забыл о Светке. Но его нет рядом с ней, нет и еще долго не будет!
Сука она, эта прокурорша! Отсекла его, устранила! И что же, ничего нельзя поправить? Против лома нет приема… Стену лбом не прошибешь… Но какой-то выход должен же быть?
До сирены оставалось пять минут. К его станку подошел Диван, остановился рядом.
— Еще удар, еще — и… план выполнен! — прокомментировал он действия Малышева. — Молоток, кореш! Холодно, может, побегаем на спортплощадке? А то мне одному в лом…
— Не знаю… — сказал Малышев.
— Ты о своей телке размечтался? Извини-извини, девушке. Я ж тебе сказал — плюнь, на хрен. «Откинешься» — все твои будут, а эту припрягут крутые мэны, на то они и бабки шальные зашибали.
— Заткнись, Диван!
— Да чё — заткнись? Ты не первый и не последний. К Баде телка уже не приезжает, а попервах такая любовь была, на хрен! Я ж тебе, как другу — забудь, она уже не твоя, точняк.
Раз в неделю… сын колбасного короля…
Он резким движением схватил руку Дивана, сунул ладонь под пресс.
— Я тебе говорил, козел, чтоб не вякал мне про чернуху! — заорал Малышев. — А теперь, падла, я тебе сделаю фигурный вырез на лапе, понял? Ща нажму на педаль, и…
— Ой! Гражданин начальник, помоги, убивают! — завопил Диван.
— Малышев, освободи Иванова! — крикнул автоматчик, метнувшись к его прессу.
Весь цех встал на ноги, наблюдая за происходящим. Не каждый день такое представление случается.
— Ты понял, падла? — кричал Малышев. — Или не понял?
— Малышев, я буду стрелять! — заорал охранник. — Не двигаться!
В цех ворвались другие охранники, Малышев отпустил руку Дивана. Его тут же скрутили и вывели из цеха.
— Дурак, — сказал, оправдываясь, Диван. — Я же помочь ему хотел, чтобы потом не…
Презрительное молчание было ему ответом. Все тут верили во что-то хорошее, и все знали, что если их мечты сбудутся, — это чудо. А про дерьмо знали наверняка, ну так что же про это толковать, душу бередить понапрасну?
— Диван, ты мне ответишь за Малыша, — презрительно пробасил Бадя. — Мне лично, понял?
