— Владимир Сергеевич? Добрый день, Воронина вас беспокоит. Не могли бы вы уделить мне несколько минут для разговора о наших детях?
— Добрый день, Любовь Георгиевна. А зачем вам спрашивать у меня разрешение? Приходите, как обычно, с автоматчиками и разговаривайте в привычной обстановке.
— Владимир Сергеевич, я к вам с автоматчиками не приходила! Меня волнует судьба моей дочери, она, между прочим, единственный родной человек для меня.
— Мой сын для меня — тоже.
— Вы сами виноваты во всем! — не сдержалась она.
— Любовь Георгиевна, если я отвечу так же, возможно, оскорблю ваши светлые чувства. Почему же вы позволяете себе так говорить с незнакомым человеком?
— Извините. Не возражаете, если приду к вам в семь вечера? Придется задержаться — перезвоню.
— Пошлите автоматчика, я дам расписку о невыходе из дома, — язвительно ответил Малышев.
Она болезненно поморщилась, но ничего не сказала. Вечером придет, тогда и скажет. Сдерживая себя, попрощалась, тяжело вздохнула, положив трубку.
Дворяне они, черт возьми! Даже если никчемный пьянчуга, пустое место — все равно дворянин! Лучше б разозлился, обматерил — проще было бы разговаривать, да и привыкла она к таким разговорам. А этот культурно — мол, с автоматчиками… Ничего плохого не сказала, а понятно, что без автоматчиков, то есть без должности, она пустое место.
И наверное, прав…
«Икарус» мчался по шоссе сквозь плотную пелену осеннего дождя. Шипела вода под колесами, с шипением проносились встречные машины, с шипением сквозили мысли в голове, яркие, как фары встречных машин, и такие же тревожные.
Она окончательно поняла, что расстроила Саню. Накрасилась… как будто кукла, вырядилась, да еще и брякнула, что ее на иномарках домой подвозят. Он не осудил ее, ни единым словом не выдал своего разочарования, но глаза… Они не умели лгать. Что бы он ни говорил, они были грустными, его глаза. И так Сане трудно, а еще и она своим приездом не облегчила его состояние, а напротив… Вот ведь дура!
А дома ждет мать, наверное, уже прознала, что она не была в академии, устроит допрос… Ушла бы к Владимиру Сергеевичу, если бы… у него была жена. А то что же получится? Девятнадцатилетняя студентка живет в одной квартире с холостым журналистом, довольно-таки привлекательным мужчиной. И хоть точно знала, что Владимир Сергеевич ничего плохого ей не сделает, но решится на этот шаг не могла.
С таким настроением, да к злой мамаше… Куда она возвращается? В какую-то кошмарную действительность.
