— Аникей. Хорошее имя, сильное.
— А вас как?
— А как только не кличут. Кто каргой, кто старухой, кто бабкой.
— Ну, есть же у вас имя!
— При рождении Анной назвали.
— Бабаня! — в двери избы вошел здоровенный краснощекий детина с корзиной провизии, — здорово, бабаня, а кто это у тебя?
— А! Вот и внучек мой, Захарка. Для него я бабаня, так сызмальства и звал не баба Аня, а бабаня. Заходи, голубь, заходи. Гость у меня. Лихие люди его ограбить хотели, девушку его увели. Ты то мне и нужен.
— Я вот тебе бабаня харчей принес кой, каких.
— Спасибо, внучек, садись с нами покушай, чайку попей.
Старуха выставила на стол из печи горшок с кашей, Захар выложил краюху хлеба и сало. Старуха усадила всех за стол
— Кушайте, и ты ешь, Аникей, подкрепляйся, думать будем, как твою Настю выручать. Повести могли только к нам в Синеево, дальше сам Муром, они ж без лошадей — далеко на себе девку не утянешь. Ты Захарка как поешь, сходи в село, да разузнай, у кого они на постой остановились.
— Они вернутся, они знают, что сумка с иконой у вас, наверняка они захотят вас найти. — Аника покачал головой, — не хочу, чтобы вы пострадали из-за нас.
— Да что за икона в котомке-то? Из-за чего весь сыр-бор?
— Вот, смотрите. — Аника вытащил образ. В темной избе, окна которой были затянуты бычьим пузырем, словно стало светлее.
— Мать честная! — Старуха перекрестилась, — и что? Все из-за неё?
— Это не простая икона — чудотворная, многих от верной смерти спасла, в боях помогала, Настя её в Тобольск везла, вернуть в храм хотела, откуда её украли, да вот саму Настю уберечь не получилось. — Аника завернул образ в ткань и положил назад в котомку.
— Ну, коль за святыню православную страдаете, так ведь грех не помочь, а, Захарка? — старуха наклонилась поближе к Анике и Захару и зашептала:
— Сделаем так….
* * *
Настя очнулась в темной комнате, окна были закрыты ставнями, через щели в которых проникал слабый свет. Почти на ощупь она добралась до двери и попыталась открыть её. За дверью слышались мужские голоса. Дверь не поддавалась, снаружи была задвижка, которая предательски лязгала при каждой попытке дотронуться до двери. Снаружи послышался смех:
— Слышь, скребется как мышь, очухалась. Тащи её сюда!
Дверь с шумом открылась, едва не сбив её с ног. Чьи-то руки грубо схватили её и потащили за собой.
— Пустите! — Настя пыталась вырваться, — пустите, я вам говорю, я сама пойду!
В прокуренной комнате сидели Лука и Митяй. Третий, Василий, который втащил её в комнату, устроился перед окном и курил самокрутку.
