Даша бегом направилась в свою комнату. По дороге она успела забежать на кухню к Марфе и, справившись, что на ужин, отдать распоряжение переодеть дворню, взятую в особняк для услужения, в привезенную ими униформу. Никита с Порфирием как раз выгружали её из коляски и складывали в девичьей. Она даже успела подмигнуть Никите, шепнув при этом, что она в ванной и чтобы он не забыл, что ему следует относиться к Ли с почтением, и уж тем более не чинить ему препятствий, потому что тот завтра утром их покидает и возможно навсегда. Последняя фраза вызвала у Никиты взрыв ревности и вздох облегчения одновременно. Как ни странно, хотя Ульяны нигде не было видно, ванна была полна горячей воды, а на полочке, рядом с разноцветными кусками душистого пахучего мыла, лежала плетеная корзинка без ручки с большим, розовым полотенцем. Даша еще подумала, какое оно красивое, как постаралась Ульяна.
Раздевшись, она нырнула в маленький мраморный бассейн и, расслабившись, закрыла глаза. Из каминной слышались шаги и негромкий разговор. Никита отсылал лакея, стоявшего около двери каминной как часовой. Послышалось шарканье и через минуту вошел Ли со своим саквояжем. Он тут же открыл его и начал выставлять свои склянки и коробку с иглами.
— Ты готова, птичка, сейчас начнем. А где покрывало, чем накрыть скамью.
— Улька, бессовестная, гулять убежала, мне не сказала ничего. Ванну приготовила, а покрыть скамью позабыла. Возьми, вот полотенце в корзинке — оно должно быть большое, покрыть скамью хватит.
Маленький человечек, взяв корзинку с полотенцем, подошел к скамье и, вздохнув, развернул розовую ткань и встряхнул её. Что- то длинное, тяжелое, темное, развернулось, словно жгут, и со стуком ударилось о мраморный пол. Даша оторопела. Из полотенца выпала змея, с темно серым туловищем и треугольной головой, по спине шел черный зигзагообразный рисунок. Ли закричал и замахал руками. Резким коротким броском змея словно подпрыгнула и вцепилась в шею Ли. Даша закричала и попыталась встать. В тот же миг змея отпустила шею карлика и, извиваясь по полу, заспешила удалиться. На пороге появился Никита, и мгновенно оценив обстановку, сдернул с прохода занавеску и кинул её перед гадюкой. Та приготовилась к новому броску. Длинный острый нож, просвистев в воздухе, пригвоздил её к месту, раскроив ей череп и войдя в щель, между мраморными плитами на полу. Даша стояла обнаженная, по колено в воде, как Афродита, вышедшая из пены морской, черные вьющиеся волосы закрывали её тело практически до колен. Бледная, дрожащая, словно в ступоре она не могла произнести ни слова. Никита кинулся к Ли. Тот дергался в судорогах, на шее виднелись две глубоких ранки, из прокушенной артерии, пульсируя, била струя крови. Одна сторона шеи стала мгновенно опухать и надуваться. Ли захрипел. Никита обернулся к Даше:
