Послышались торопливые шаги. Никита отошел от занавески и сел на диван. Уля принесла большую льняную простынь и стеганый голубой халат. Мучения Никиты длились еще полчаса. Затем Ли удалился, а следом за ним вышла, завернувшись в халат и Дарья.
— Послушай. Не ревнуй! Ли — китайский целитель, врач, понимаешь! А меня с детства учили врачей не стесняться. Я не знаю как у него отношения с женским полом, но меня он лечит с десяти лет, и воспринимает как своего ребенка. То, что он делает, называется акупунктура — он лечит иглами, которые нужно поставить в определенные точки на теле и тогда уходит боль, страх, усталость. Он очень помог матушке, когда она умирала и мучилась дикими болями. Я прошу тебя никогда не обижать его. Батюшка насилу уговорил его остаться, после матушкиной смерти. Он остался только ради меня. Он хороший, очень хороший, и он мне очень нужен. Не воспринимай его как мужчину. Воспринимай его как доктора, хорошо?
— Проблема в том, барышня, что я не смогу воспринимать никого, кто бы прикасался к вам, как доктора, — усмехнулся Никита, — но я обещаю, что пальцем не трону его, раз вы так желаете.
Ревность и обида захлестывали его все сильнее. Никита вышел из дома и прислонился спиной к стене, дышать было нечем от переполнявших его чувств, развернувшись, он ударил в стену кулаком с плеча. Что он мог сделать. Какой к черту доктор этот карлик. И она хороша! Позволяет делать с собой что угодно! Он никак не может помешать этому. Он её крепостной, мужик, которого можно продать как скотину. Одна чистокровная лошадь с её конюшни стоит в пять, даже в десять раз дороже, чем он, но душа его рвалась к ней, он понимал, что любит её, всегда любил, с самого детства, с тех пор как помнит себя, а теперь еще сильнее. Он не просто любил, он желал её так сильно, как только может мужчина желать женщину. Никогда он не думал, что женщина заставит его так страдать.
— Не сердись! — её голос отвлек его от мрачных мыслей, — Я не часто пользуюсь услугами Ли, только когда что-то действительно случается.
Даша стояла перед Никитой в простой белоснежной блузе, темной домашней юбке, подпоясанной широким коричневым поясом. Волосы были уложены в длинную сложную косу. Глаза задорно искрились, словно поддразнивая его. Она словно не замечала его состояния. Как ни в чём не бывало, сменила тему разговора.
— Покажи мне свое плечо, там все еще остался тот знак?
Подняв руку, Даша дотронулась до его сорочки и, медленно расстегнув ворот, провела рукой по груди и прикоснулась к его обнаженному плечу. Словно от удара тока Никита вздрогнул от её прикосновения, сердце бешено колотилось. На плече красовалась расплывшаяся, точно ожег родинка, напоминавшая не то змею, не то латинскую «S».
