Сударый подумал, что наиважнейшая задача для него сейчас не погибнуть в первые мгновения.
Они остановились друг против друга. Секунданты встали по бокам и дали знак – Персефоний тут же весело попросил не начинать, пока не заработает «Даггер-вервольфина». Модный юноша послушался, выждал, замерев в стойке, с направленной в горло оптографа рапирой. Видно было, что ожидание дается ему нелегко, но надо полагать, он согласился поддержать спектакль ради друга.
«Хороший знак», – подумал Сударый… и едва уклонился от молниеносного выпада. Следующий удар он отразил: Пискунов-Модный предпочел действовать прямолинейно, выпад был ожидаемым, и Непеняй Зазеркальевич успел подставить клинок. Ответил коротким провоцирующим взмахом, отразил новую атаку и отступил, давая себе секунду передышки.
Страха не было. Суровый урок Персефония не пропал втуне, и теперь Сударый осознал, что не боится быть раненым. Голова работала ясно, и очень скоро он обнаружил, что без особого труда противостоит энергичному натиску. Залетай Высокович дрался так, как привык делать это на фехтовальной дорожке в спортзале, где можно пожертвовать одним очком, чтобы выгадать три. О том, что «одно очко» в данном случае будет означать не безобидное касание, а рану, которая может решить исход поединка, он, пожалуй, помнил, однако мысль его не поспевала за телом, совершавшим заученные движения. Непеняй Зазеркальевич, натренированный ловким и многоопытным упырем, отмечал в движениях соперника ошибку за ошибкой и был вынужден сдерживать себя, чтобы не нанести роковой удар.
«Пора что-то предпринимать, – подумал он, – покуда я его не убил…»
– Вы не пожелали разговаривать, – негромко произнес Сударый, готовясь уклониться. И правильно: модный юноша, даже не думая отверзать уста, тотчас ударил. – А напрасно! Я всего лишь хотел вам сказать, что… – он поставил блок и предпринял контратаку, – что Простаковья Добролюбовна – сущий ангел…
Наконец что-то дрогнуло в лице Пискунова-Модного.
– Не вам поминать ее чистое имя! – воскликнул он.
В это время Персефоний крикнул:
– Господа, вы выходите из кадра!
Окрик несколько сбил с толку Залетая Высоковича, и Сударый не замедлил воспользоваться этим: размахивая рапирой, будто собирался играть в лапту, он оттеснил соперника в центр кадра, торопливо говоря при этом:
– Отчего же? Как раз я имею право говорить о ней, потому что знаю тайну портрета, а вот вы бы лишний раз не трепали имя этой замечательной девушки, глупый вы мальчишка!
