— Тебе нужно зайти в дом.
— Почему мама не пришла?.. — спросил Руфус, не глядя на отчима.
— …Чтобы забрать тебя? Потому что я пришел. Ты выглядел немного одиноко.
— Мне нравиться быть одному, — ответил мальчик.
— Да, — сказал Мэтью. Он встал и подошел, чтобы положить руку на плечо ребенка. — Давай.
Мальчик спрыгнул на тротуар, потом, пригнув голову, нырнул под въездные ворота и опрометью помчался вверх по бетонной дорожке к дому. Мэтью слышал, как открылась и затем громко хлопнула входная дверь. Он вспомнил, что, будучи примерно в возрасте Руфуса, предавался фантазии, которая владела им месяцами — о том, что он сирота, объект страдания и восхищения в мире, в котором нет места для его матери, отца, младшей сестренки Карен. Даже спустя тридцать пять лет он мог вызвать ощущение воображаемого одиночества, той печали и отваги. А потом отчим взглянул вверх и увидел в освещенной гостиной, как Джози поднялась навстречу сыну, чтобы поздороваться с ним. Мальчик очень нерешительно входил в комнату, что выдавало глубокое нерасположение. «Моя Джози, — подумал Мэтью, встрепенувшись при виде ее, — моя…» Он увидел, как она пытается обнять мальчика, а тот, ловко уклонившись от ее рук, уселся на диван возле бабушки.
Мэтью развернулся спиной и зашагал в сторону гаража. «Моя — а заодно чья-то еще, — задолго до меня».
Клер остановилась в дверях спальни.
— Это здесь я буду спать?
— Да, — сказала Джози. Она улыбалась. Это заняло у нее несколько дней — приготовить на славу комнату девочек, включая извлечение из закрытого гаража пуховых одеял и постельного белья, принадлежавшего детям Мэтью. Джози выстирала одеяла, застелила кровати, купила торшеры, пробковую доску для заметок, положила на полу белый шерстяной греческий ковер, который обычно находился в Бате, в детской Руфуса, когда тот был младенцем. Комната получилась замечательной. Мэтью покрасил стены и повесил синие занавески с узором из звезд (их Джози нашла в благотворительном магазине). Он сказал, что девочки будут в восторге. По его словам, у них никогда не было комнаты и вполовину лучше этой. Муж обнял Джози, поцеловал ее и сказал, что она великодушна.
— Наше первое Рождество — и все вместе! Ты так много сделала для этого.
— Мне нравится такая работа, — сказала она.
Это была правдой. Ей действительно все нравилось, Джози получала удовольствие, понимая, что пытается наладить жизнь с детьми Мэтью, которые (что было мучительно), всегда жили в очень нестабильной и неуютной атмосфере. Она только однажды столкнулась с Надин, которая вела себя грубо и несдержанно. Но оставалась вполне реальная надежда, что от бывшей жены Мэтью не последует жестких действий.
