— Откуда ты все это умеешь?
— Мать научила.
— Мать, — Макс не мог представить чтобы французская мать могла такому научить, скажем, Анлор. Она была раскрепощенной девушкой, но все равно, по сравнению с Ласаль, просто монахиней.
— Да, моя мать всегда мне говорила, что женщина должна доставлять удовольствие мужчине.
Потом, узнав Ласаль поближе, он был удивлен умом и тактом этой девушки. Ему казалось, что только малограмотная крестьянка может так отдаваться мужчине. Макс часто вспоминал их первую встречу. Он приехал на виноделию в поисках отца. В один из дней ему представили высокую стройную брюнетку по имени Ласаль, которая проводила для него экскурсию. После экскурсии она быстро исчезла, а Макс, грустный, бродил по винодельне.
— Эй, дружище, ты лучше не подходи к ней, ее только что бросил парень, она ненавидит всех мужчин.
— Что?
— Дохлое дело, эта девица помешана на вине, мужчины ее не интересуют.
Макс вернулся в номер и не мог найти себе места. Он много выпил и долго рассматривал себя в зеркало. За то время, что он гоняется за вселенскими загадками, он сильно изменился. Теперь Макс брился лишь раз в неделю. Он немного похудел, и легкая небритость делала его брутальным. Кожа погрубела и загорела. Максу казалось, что он резко повзрослел, в темной шевелюре появились седые пряди, придававшие ему солидность и основательность. Макса поразили слова того чилийца с винодельни:
«Дохлое дело, эту девицу больше интересует вино, чем мужчины».
Она любит вино больше, чем мужчин. Так ведь и он, Макс — французский винодел, — свое вино любит больше, чем женщин. Макс боялся признаться самому себе, что это именно та девушка, которую он нарисовал себе в мечтах, женщина-винодел. Завтра он пойдет к ней, и будь что будет.
Утром Макс первым пришел на винодельню. Он зашел внутрь и понял, что он здесь не один.
— Зачем ты пришел? — это был голос Ласаль.
— Посмотреть на вино, — вдруг уверенно парировал Макс.
— Нет, не на вино, на меня.
— Да, на тебя, делающую вино. Зачем ты давишь виноград ногами, ведь в этом нет необходимости?
— Ты действительно не понимаешь, зачем?
— Нет.
— Это моя страсть, я отдаю ее вину, и когда люди будут пить это вино, страсть обуяет их.
Ласаль остановилась, вышла из бродильного чана и, не вытирая ног, подошла к Максу.
— Хочешь, чтобы и твоя страсть вошла в это вино?
— Моя? А вдруг у меня ее нет?
— Ну, раз ты здесь, один, и подсматриваешь за мной, значит что-то есть.
— Я подсматриваю?
— Не надо бояться своих страстей, люди потому и полюбили наше вино, что в них жизнь бурлит. Иди сюда, не бойся.
