— А при чем тут Чили?
— А потом самое невероятное: аристократичные и консервативные Ротшильды пришли в Чили — не в Австралию или Новую Зеландию, а именно в Чили.
— Почему, профессор?
— Потому что они разглядели в Чили новую угрозу, разглядели раньше других.
— Может быть, они знали что-то, чего не знали другие?
— Не знали, а предвидели, они поняли раньше других, что Чили взорвет мировые рынки качественным и недорогим вином, и чтобы и здесь не потерять инициативу, они вошли в Чили раньше, чем Чили атаковали нас.
Да, да, Ротшильды начали делать чилийское вино, когда о нем еще мало кто знал. Вместе с местным гигантом «Конча и Торо» они создали главное вино Чили — «Альмавиву». Вслед за ними двинулись и другие. Собственно, Чили для всего мира открыли Ротшильды.
— А что потом?
— За ними потянулись другие французы.
— Только французы?
— Нет, и испанцы, и американцы, но парадокс состоит в том, что ни в одной стране мира нет столько французских проектов, за пределами самой Франции.
— Аргентина, профессор, вы же рассказывали нам, что это винная супердержава Нового Света.
— Да, она производит вина больше, чем Чили, но из серьезных французов там можно найти только боковую ветвь лафитовских Ротшильдов, барона Бенджамина Ротшильда из медокского Шато Пейре-Лебадо, да, пожалуй, проект «Шато Шеваль Блан».
— И все, профессор?
— Из французов, пожалуй, все, а вот настоящая сенсация, так это винодельня «Чакра», которую открыла итальянская «Сассикайя».
— И что они там выращивают, профессор? — моментально оживился Макс.
— Пино Нуар.
— В Аргентине?
— Да, Шанталье, в Аргентине.
— Фантастика!
— Это не фантастика, а реальность, мои дорогие, и все эти факты еще раз доказывают мою основную теорему.
— Теорема Жюно! — выкрикнул кто-то из студентов.
— Я не возражаю, пусть будет так. Так вот, мир стал слишком маленьким, чтобы мы его не замечали, великие вина могут появляться оттуда, откуда мы их не ждем.
— Скажите, профессор, а вы тоже разделяете этот ажиотаж?
— Вопрос, как всегда, неоднозначный, друзья мои. Я всегда буду стоять на том, что наша земля родит самые лучшие вина мира, но не единственные, и мы должны это понимать.
— И что, вы призываете нас всех ехать искать это чилийское Эльдорадо?
— Нет, не призываю, да это и не нужно, но если кто-то из вас ищет чего-то необычного, то это необычное именно там, и правда состоит еще в том, что к этому феномену причастны мы, французы. Это мы сделали Чили известной на весь мир, вот такой вам «французский парадокс».
