— Что происходит? — наконец выдавил из себя Гриден. — Поломка?
— Хуже. Мы продолжаем путешествовать во времени.
Кивком головы Фрили показал на зеленый индикатор — свидетельство того, что они полным ходом несутся в будущее.
— Но ведь предыдущие скачки во времени длились мгновения!
— Да, каких-нибудь две-три секунды.
— Но тогда мы находимся уже…
— В весьма отдаленном будущем, — закончил за него Фрили. — И не останавливаемся, как видишь. Не можем остановиться.
Словно потеряв рассудок, Гриден ринулся в белую пелену. Но ему удалось сделать всего лишь несколько конвульсивных движений. Его тут же отбросила невидимая, но могучая сила. От боли и ярости он выругался.
— Бесполезно, Гарри, — сказал ему товарищ. — Ты сам понимаешь, что это бесполезно.
— Не может быть… Не может быть, чтобы энергии хватило на такое путешествие…
— Боюсь, что ее хватит еще надолго. Машина работает вовсю, а расход энергии совсем незначительный.
Они замолчали. Гарри Гриден не мог оторвать взгляда от зеленого глазка индикатора. При одной мысли о том, что мимо них с сумасшедшей скоростью проносятся столетия, что от всего знакомого их отделяют невообразимые расстояния, что они стали пленниками времени ему стало не по себе.
— Я все думаю о вашем споре с Брауном, — сказал он.
— Если ты прав, то это значит… Господи, я даже выговорить это боюсь. Это значит, что нет такой силы, которая была бы способна вернуть нас времени, оно не нуждается в нашей энергии, потому что в нем ничего не происходит! Континиум прервался! Человечества не существует…
Фрили ответил не сразу. Ему казалось, будто совсем рядом он слышит тихий шепот десятилетий, вздохи веков. Он вдруг почувствовал себя древним старцем, ощущающим на своих плечах тяжесть многих эпох.
— А может, — сказал он, — прав был Браун. Может, мы просто несовместимы со структурой времени в будущем, и оно выталкивает нас все дальше и дальше. Может, все дело в том, что времена страха и насилия безвозвратно прошли и в новом континиуме для нас нет места… Жаль, что нам не суждено проверить это…
Клокочущий ад остался позади, где-то внизу. Металлический грохот постепенно сменился тихим стоном, лифт поднимался все выше и выше, и вскоре он вполз в собственную ячейку в железобетонном улье.
Из окна 116-то этажа было видно, как растекается мутный людской поток, с трудом просачиваясь между каменными громадами. В последние годы при созерцании этого в нем просыпалась надежда, что когда-нибудь этот грязный поток сумеет прорвать запруды и соединиться с океаном и тогда, наконец, наступит тишине.
