— Я буду очень признательна.
Хилари слегка обняла ее и уловила свежий цитрусовый запах.
— Приятно было поболтать, — тепло сказала она. — Береги себя.
— Постараюсь, — почти равнодушно проговорила Джина.
Поздно вечером, закрыв столовую, Лоренс пошел в кабинет к Хилари — сказать, что Софи осталась мыть посуду на кухне и что ему не нравится, как она выглядит. Девочка и раньше была бледная, а теперь и вовсе осунулась. Может, Хилари с ней поговорит?
— Хил…
Склонившись над столом, она писала имена сотрудников на листочке бумаги. Справа лежал незаконченный рабочий график.
— Да?
— Как тебе кажется, у Софи все нормально? Выглядит она неважно.
— Она всегда выглядит неважно.
— Сегодня особенно.
Не отрываясь от работы, Хилари спросила:
— Так спроси у нее сам.
— Я не мать.
Она резко обернулась.
— А это тут при чем?
— Может, у нее просто месячные. О них она мне точно не скажет.
Хилари подумала, вздохнула, пробормотала: «Ну ладно, дай мне еще десять минут», — и вытащила из-под графика какую-то папку.
— Смотри.
Это оказался буклет с фотографиями Хай-Плейс. Лоренс кивнул:
— Шикарно.
— Двести двадцать пять тысяч фунтов. Я сегодня видела Джину.
Лоренс прислонился к стене напротив стола.
— Правда?
— Да, она шла от Ви. По-моему, она нисколько не расстроена продажей дома.
Молчание.
— Разве?
— Ну да. Видимо, не хочет жить там без Фергуса. И я ее понимаю: это не дом, а салон дорогой мебели. Она подумывает уехать во Францию.
— Неужели?
— Вроде как в По. — Хилари подняла глаза на Лоренса. — Тебе неинтересно?
Лоренс слегка пожал плечами, и это движение навело Хилари на мысль, что он очень красивый мужчина. Господи, какой же он красивый!
Чтобы скрыть свои чувства, она выпалила:
— Мне кажется, переезд во Францию пойдет ей на пользу, как считаешь?
Он снова пожал плечами и закрыл глаза.
— Пожалуй…
— Я к тому, что теперь ничто не держит ее в Уиттингборне. Я пообещала ей присматривать за Ви.
Лоренс очень медленно оторвался от стены, сдвинув календарь, и так же медленно закрыл дверь. Хилари внимательно за ним наблюдала: что-то в его движениях и перемене атмосферы в этой крошечной захламленной комнате не позволило ей вымолвить ни слова. Она лишь смотрела, как он отошел от двери и оперся на край стола, повалив банку с ручками и помяв рабочий график.
— Хилари, — промолвил Лоренс.
Она молча разглядывала его лицо и голубую рубашку под белым фартуком, такую знакомую и родную.
— Я не хотел говорить тебе об этом сегодня, но беседа приняла неожиданный поворот, и теперь мне придется… Я не хотел говорить, потому что не знал как. Скажу прямо. Вряд ли для моего признания найдется подходящее время, так что тянуть не буду. — Он чуть опустил голову и смотрел прямо на нее — серьезно и уверенно, почти как отец на ребенка. Таким же серьезным тоном он произнес: — Я влюбился в Джину.
