— Да, только…
— Что?
— Посуду надо помыть.
— Мы с Тони помоем, не волнуйся.
— Хорошо.
— Софи…
— Да?
— Если ты будешь и дальше распалять свой гнев, мы не сможем поговорить.
— Меня убивают не твои слова, — стараясь держать себя в руках, промолвила Софи, — а твои поступки. Сначала постоянные ссоры с матерью, потом развод… Если бы ты просто говорил, мы бы еще жили вместе.
Он долго смотрел ей в глаза, потом взял за плечи и поцеловал в лоб.
— Спокойной ночи, — сказал он с бесконечной печалью в голосе. — Спокойной ночи, и… как бы ты на меня ни злилась, я все равно рад, что ты приехала.
Она закрыла глаза и ответила:
— Спокойной ночи.
Фергус вышел из комнаты, закрыл дверь и тихо спустился вниз, на кухню, чтобы мыть посуду с Тони Тернером.
— Помнишь старого Гаррисона? Школьного учителя, который оставил мне «Би-Хаус»…
— Конечно, — ответила Джина.
Она положила голову на его голое плечо.
— Однажды он рассказывал нам про зимородков. Греки считали, что зимой, в ясную спокойную погоду, эти птицы вьют на море плавучие гнезда. Разве не поразительно? Я даже помню их греческое название: alkyon. Затем древние поменяли его на halcyon, чтобы оно больше соответствовало легенде о плавучих гнездах: hals означает море, a kyon — зарождение.
— И?
Джине было хорошо и спокойно в объятиях Лоренса. Приятно было прижиматься к нему щекой.
— У меня такое чувство, будто мы свили гнездо на море, в затишье, — объяснил он, глядя в потолок. — Прежде вокруг бушевал шторм, выл ветер, и вдруг все улеглось, потому что мы нашли ответ.
— Тебе правда так спокойно со мной?
— Да.
Джина приподнялась на локте и ласково посмотрела на Лоренса. Он сейчас занимал место Фергуса, но это ее нисколько не смущало.
— Даже несмотря на ложь, тайны и редкие встречи по полчаса?
— Да.
Она перевела взгляд на часы, которые по настоянию Фергуса стояли на его тумбочке. Было уже двадцать минут пятого. Скоро или вернется Софи, или Хилари заподозрит, что муж слишком долго покупает сыр и гречневую муку.
— А мне вот неспокойно. Совсем. Я невероятно счастлива, но не спокойна.
Лоренс провел пальцем по ее лбу, носу и замер на губах.
— Чувствуешь себя виноватой?
— Да. А ты?
— Я тоже. Но не слишком. — Он посмотрел в окно. — Мы с Хилари…
— Не надо.
— Что не надо?
— Не говори «мы с Хилари». Это невыносимо. Хилари…
— Если бы между нами с Хилари все было хорошо, я бы не лежал сейчас в твоей постели. И не влюбился бы в тебя… — Лоренс задумался. — Хотя иногда мне кажется, что я всю жизнь был в тебя влюблен, просто по глупости не отдавал себе в этом отчета.
