— Ты не сказал, что стало с той женщиной.
— На гхате сожгли, наверное. В Индии такое принято.
— А если то была мусульманка?
— Да что ты ерундишь! В общем, к истории камня приплюсовалось ещё то, что и сам король, и тогдашняя его фаворитка умерли нехорошей смертью. Первый — от пурпуры, вторая — под ножом. Это после неудачной попытки хоть немного совладать с камушком. Бриллианта, между прочим, из Кали-Нура так и не получилось, ограничились плоской розой.
— Пока вполне тривиальная история.
— Говорили, что мадам Дюбарри наследовал сам Робеспьер. С вытекающими из этого последствиями.
— Суеверие. Хотя кто-то ведь его толкнул под локоть, когда он пытался застрелиться перед гильотиной. Сотворил двойного мученика.
— С тобой становится приятно разговаривать. Погоди-ка, я проверю, удобна ли упаковочка. Мало ли что.
Он повернул девушку набок, по-прежнему дымя сигарой, потом водворил в прежнее положение.
— Короче. Где-то через век с небольшим Кали-Нур всплыл на поверхность в почтенном британском семействе с французскими корнями. Некий господин Вериндер с супругой. Обрати внимание: алмазу снова захотели придать щегольской вид и уже было договорились с амстердамскими ювелирами.
— А что, Бемер и Бассанж тоже покушались на форму?
— Ох, извини, опустил великое событие. Я думаю, что да. Уж если они так возились потом с Ожерельем Королевы… Так вот. Брак единственной дочери наших британцев расстроился, жених потерял репутацию, а новый претендент разорился и погиб от своей руки. Алмаз был задешево продан тому, кто согласился взять его как он есть.
— Давняя история. Хотя рассказчик ты ничего, если уж лучшего не подворачивается. И кто этот покупатель?
— Ты будешь смеяться. Прадед той милой леди, в чье семейство ты внедрилась год назад. Едва пошли разговоры о том, что Кали-Нур стоило бы разделить на семь миленьких черных бриллиантиков и продать в счет героинового долга.
Тело Лэмми еле заметно напряглось.
— Можно подумать, ты следил за ним с начала времён.
— Ах, да чего не сделаешь ради убойной газетной статьи. Не только архивы — морское дно перекопаешь. Тем более что Эркюль Нуаро, мой дядюшка, привлёк меня к своему расследованию. Видишь ли, когда твою благодетельницу нашли заколотой по старинке, этаким узким стилетиком, рядом не оказалось ни алмаза, ни горничной.
— Логика типа «Кто шляпку спёр, тот и тетку укокошил», — хихикнула Лем.
— Я, разумеется, не думаю, что ты сделала и то, и другое вместе. Не считаю даже, что вульгарный муляж на твоей шейке и есть Кали-Нур.
