— Хорошо, будем называть его так, — пожал плечами Мюрат, — но корона пока еще вне пределов досягаемости. — Он мило улыбнулся и потрепал меня за подбородок. — Спокойной ночи, дорогая. Спи крепко и собирайся с силами для завтрашнего дня.
То был достаточный намек, меня опять бросило в дрожь, когда я подумала о нашей судьбе — его и моей.
Как только он ушел, я кинулась на шею мадам Кампан и сжимала ее в своих объятиях, пока она слабо не запротестовала. Отступив, я приняла высокомерную позу и заявила:
— Ваш пансион меня больше не интересует. Через несколько недель я буду замужней женщиной.
Фактически же для этого потребовалось несколько месяцев.
На следующее утро я прибыла в Люксембургский дворец и с большим трудом пробралась сквозь толпы парижан, запрудивших главный вход. Они до хрипоты кричали: «Да здравствует Бонапарт!» и, к моему крайнему неудовольствию, «Да здравствует Жозефина!» Ни у кого не возникло желания воскликнуть: «Да здравствует Каролина!» Меня даже никто не узнал, кроме Жозефа, который приехал тотчас вслед и помог мне благополучно добраться до внутренних помещений дворца. Он не был уверен, что Наполеон, усиленно занимавшийся укреплением своих позиций, сможет меня принять. Вчера вечером он, по словам Жозефа, говорил о разнообразных реформах и решил, помимо прочего, чтобы завоевать расположение народа, освободить из тюрьмы священников и вновь открыть церкви. Если считать Наполеона верующим человеком, то меня следовало отнести к буддистам; просто это был хитрый ход.
Люксембургский дворец, когда-то место пребывания членов королевской семьи, а затем и Директории, теперь, после изгнания пяти директоров, принадлежал Наполеону. Он занял апартаменты нижнего этажа, явно желая иметь возможность без помех принимать женщин, а Жозефина устроилась этажом выше. Привычку иметь постоянно любовниц он приобрел, еще будучи в Египте, и, к великому огорчению Жозефины, сохранил ее. Постучав в дверь апартаментов, Жозеф прошел внутрь, я за ним. Мы добрались до кабинета Наполеона. Жозеф, прежде постучав, открыл дверь.
— Прочь, все прочь! — рявкнул Наполеон.
Жозеф, испугавшись, убежал, а я проскользнула в кабинет и приблизилась к письменному столу, за которым восседал Наполеон. Он поднял глаза и улыбнулся.
— Опять принесла с собой черного кота?
— Ах! Ты знаешь, зачем я к тебе пришла!
— Поздравить меня, разумеется.
Тут я решила, что лучший ход — действовать напрямую.
— Поздравить в твоем лице саму себя. Разве я теперь не очень знатная персона, почти принцесса?
