В Оше вся компания не задерживается более ни на час, и автобус «ЛАЗ» направляется теперь и вовсе в Алайскую долину. В город Дараут-курган. Машина загружена изрядно, водитель смотрит на оси, недовольно пинает скаты.
— Что рожу корчишь, дядя? — спрашивает Зимаков.
— Думал, альпинистов не увижу больше. Это теперь спорт богатых.
— А мы и есть богатые. Богатые и беспечные.
— Сказок-то не рассказывай.
— А ты рожу не корчи.
— Может, ты сам поедешь? Рожа ему не нравится.
— Чего ты обидчивый такой?
— Какой есть. Поехали. А то до темноты не успеем. Оружие есть?
— Ледоруб тебе не оружие?
— А что делать будешь, если остановят?
— Так у тебя же наган под сиденьем и патронов полкошелки.
— Откуда знаешь?
— Земля слухом полнится.
— Земля слухом портится. Садись. Чужие здесь не ездят.
— Вот именно.
Зверева опять потянуло в сон. Дорога эта — уже не совсем простая, со взлетами и падениями — осталась в его памяти только жарой в салоне и зыбким непростым сновидением. Что такое Дараут-курган, понять он не успел, так как огни в окнах и силуэты хрущевок и особняков опять появились и закончились мгновенно. Окончательно он очнулся на взлетно-посадочной полосе. Военный вертолет был единственным творением человека в этой точке материка.
Вертолет ждать не может. Коммерция, и потому погрузка мгновенна.
— Как думаешь, Юра, куда летим?
— Надеюсь, не на пик.
— Надеяться всегда не вредно.
— Курс — ущелье Ванч-Дара. Сечешь?
— А как же в темноте?
— Для нас темнота не помеха. Летная квалификация товарища Сиверского обсуждению не подлежит.
Вертолет повис над площадкой своей, как бы подумал, что делать дальше, куда плыть в черном как венозная кровь воздухе. Как товарищ Сиверский собирается уворачиваться от хребтов, перевалов, склонов и просто каменных несуразностей, трудно было представить, но через некоторое время плиты другого аэродрома, надежные и несбыточные, нереальные для Зверева, соприкоснулись с колесами винтокрылого и надежного аппарата.
Разгрузка происходила еще быстрей. И через десять минут они остались на летном поле одни.
Палатки на краю летного поля ставить этой компании было привычно. Зверев получил свой спальный мешок. В одной палатке вещи и снаряжение, в другой — трехместной — вся компания. Так и проще и теплее. Зимаков пускает по кругу фляжку со спиртом, вскрывает килограммовую банку тушенки. Зверев не видал таких раньше. Не ланченмит и не яловичина. Хорошее мясо для солдат удачи или ловцов ее. Для большой компании.
