Вглядываясь в фигуры сидевших за столом, в широкой спине солдата я увидел что-то знакомое.
— Царице полей и тундры боевой при…
Я не закончил своего шутливого приветствия, потому что человек, сидевший спиной, мгновенно повернулся, вскочил и бросился ко мне.
Это был мой товарищ по училищу, уехавший на фронт чуть раньше меня, дорогой мой друг Сережка Власов.
Еще мгновение, и мои кости затрещали в медвежьих объятиях. Я тоже жал его крутые плечи, потом ткнулся лбом в щетину Серегиной щеки и почувствовал, что плачу.
Сели. Долго и внимательно глядели друг на друга.
Я заметил, что Сергей еще больше повзрослел, но как-то сник, потерял прежнюю бодрость, осунулся.
— Как ты тут оказался? — спросил я, разглядывая его пехотное обмундирование.
— Из госпиталя. Помнишь, тогда я уехал на Калининский. Вот там и ранило. А лечиться отправили в Мончегорск. Есть там госпиталь десять двадцать три. Может, знаешь?
— А почему в пехоте?
Сергей смутился:
— А я, понимаешь, не сказал, что разведчик. Вот и оказался здесь. Дали отделение. Ну, а ты?
Я рассказал о своих приключениях, а потом прямо спросил:
— Пойдешь ко мне во взвод? В разведку?
— А возьмешь?
— Ты что, чертов верзила, сомневаешься? Я ж тебя до печенок знаю, обормота.
— А здесь как? Из роты отпустят?
Не откладывая, я сбегал в штаб батальона и оттуда позвонил полковнику Каширскому — начальнику штаба полка, попросил перевести к нам Власова.
Полковник обещал, что приказ будет с очередной почтой. Я решил дождаться и вместе с Сергеем отправился в траншеи, где находилось его отделение.
После ужина Власов сдал дела младшему сержанту, и я увел его на Шпиль. Там тоже ждала радость — вернулся из армейского госпиталя разведчик Николай Верьялов, легко раненный в апрельских боях. Перед тем как уехать в офицерскую школу, Георгий Гордеев говорил мне о нем как о смелом и расчетливом человеке. И действительно, Верьялов оказался неплохим разведчиком. Мордвин по национальности, небольшого роста, с черными, как угольки, глазами, живой, подвижный, он обладал острым умом и рассудительностью. Смелость его всегда была построена на расчете, поэтому в любых ситуациях Николай оставался в выигрыше. Все ему давалось значительно легче, чем другим ребятам. Сказывался и характер, и опыт.
Шли дни занятий. Часть из них мы посвятили науке ползать по-пластунски. Этот вид движения для разведчика — насущная необходимость, и все ребята старались до пота.
Мы несколько раз выходили на нейтральную полосу в различных местах обороны, пытаясь уточнить расположение огневых точек противника. Порой мы специально открывали стрельбу из автоматов, чтобы вызвать ответный огонь и засечь его. Иногда после такой перестрелки мы приходили с дырками в маскхалатах. Но еще хуже было дело с дырками на брюках. Штанов у нас постоянно не хватало из-за того, что передвигались мы в основном ползком. Чтобы избежать частых скандалов с интендантами, мы специально нашивали на колени брезентовые полосы и щеголяли в таких брюках, вызывая смех и ядовитые шутки стрелков.
