Дверь открылась, и в комнату вошла женщина в черном, лет сорока пяти — сорока девяти. Она была высокой и стройной, с темными, подернутыми сединой волосами. По ее лицу было видно, что она познала печаль задолго до недавнего удара, однако в нем не было ни гнева, ни обиды на жизнь, ни жалости к самой себе.
— Я Аметист Гамильтон, — вежливо представилась женщина. — Горничная сказала мне, что вас зовут Шарлотта Эллисон и что вы приехали, чтобы выразить свои соболезнования в связи с кончиной моего мужа. Признаться, я не слышала, чтобы он упоминал ваше имя, но это очень любезно с вашей стороны — приехать лично. В настоящий период я не езжу с визитами и никого не принимаю, кроме тех, кто хочет выразить соболезнования, так что чай я пью в одиночестве. Если вы присоединитесь ко мне, милости прошу. — На ее губах появилась и мгновенно исчезла слабая улыбка. — Мало кому приятно бывать в домах, где блюдется траур. Я буду рада вашему обществу. Хотя, конечно, пойму вас, если вы скажете, что вам надо спешить с другим визитом.
Шарлотту мучили угрызения совести. Она отлично знала, что представляет собой изоляция в период траура, потому что видела, какой одинокой была Эмили после смерти Джорджа в прошлом году. У сестры, как и у этой женщины, одиночество было отягощено тяжелыми последствиями убийства, бременем полицейского расследования, скандалом, а также диким страхом и подозрением, которые неизбежно закрадывались в сердца некогда близких и любимых людей и побуждали их порочить воспоминания и относиться ко всему с величайшим сомнением. И вот Шарлотта, осознавая все это, заявилась в дом к этой несчастной женщине, лжет ей и, прикрываясь маской сочувствия, пытается выведать ее семейные секреты, выяснить определенные факты — то есть сделать то, что обычно делает полиция. И взялась она за это исключительно потому, что считает, что ее суждения тоньше, что ей, как женщине и равной по социальному статусу, будет проще проникнуть в душу леди Гамильтон.
— Спасибо, — ответила Шарлотта дрогнувшим голосом и судорожно сглотнула. Вполне вероятно, что Флоренс Айвори убила мужа этой женщины, приняв его за другого в неверном свете уличных фонарей. — С удовольствием.
— Тогда, прошу вас, пройдите в утреннюю гостиную. Там теплее. Скажите, мисс Эллисон, откуда вы знаете моего мужа?
Ответом могло быть только очередное нагромождение лжи, правда, смешанное с той долей правды, которую удалось припомнить Шарлотте.
