Дверь бесшумно повернулась на бронзовых петлях. Услыхав египетскую скороговорку Элеаны, Алькандра округлила глаза.
— Не беда, повременим, — сказала она.
Лежавшая в обнимку с Арсиноей Ифтима нежно ворковала и гладила воспитанницу по волосам. Когда воды в клепсидре убавилось на полпальца, Элеана распорядилась продолжать.
Учитывая неудержимую страстность Арсинои, хитрая Ифтима велела ей широко раздвинуть ноги, улеглась на девочку по-мужски, наградила единственным — правда весьма продолжительным — поцелуем и застыла, дабы возбуждение приливало понемногу, постепенно и само собой. Алькандра обменялась взглядами с Элеаной и приготовилась бежать в купальню.
Однако венценосная бесстыдница, будто разгадав коварную уловку Ифтимы, крепко обняла ее за шею, охватила осиную талию придворной поднятыми ногами, потерлась о прижатый к чуть выпуклому, еще безволосому лону живот и через минуту опять закричала от восторга.
— Присматривай за Идоменеем, — устало шепнула Элеана.
Алькандра умчалась.
Элеане чудилось, будто она спит и видит скверный сон. Творилось нечто несусветное. На собственный страх и риск Ифтима вновь атаковала государыню безо всякой передышки. В этот раз молодая советница уже не церемонилась и укрощала девчонку, точно взрослую.
— Пускай хоть немного поостынет! — почти невнятно бросила Ифтима.
Именно так и вышло.
Арсиноя поостыла, но только самую малость.
Промежутки между сладострастными вскриками постепенно увеличивались, однако же не настолько, чтобы запыхавшаяся Алькандра успела отнести весточку Аспазии, доставить повелителя в опочивальню и предоставить ему свободу супружеских действий.
Элеана пребывала в смятении.
Младшая жрица, белая как мел, обреталась в ужасе.
Она бегала по коридору, едва не падая с ног, исполняла порученное дело наилучшим возможным образом — и все-таки неугомонный лавагет[14] исхитрился вновь обуздать Аспазию, пригрозив узким бронзовым клинком, с которым не расставался даже укладываясь почивать. Об этом Алькандра предусмотрительно промолчала, но тревога буквально снедала ее.
Девочка разметалась, распахнула ноги и полностью отдалась на волю Ифтимы, чьи уста и руки трудились без устали.
Внезапно Элеана почуяла неуловимую перемену. Что-то почти неосязаемое нарушилось в окружающей обстановке. Что-то исчезло. Вслушавшись, оглянувшись, верховная жрица поняла.
Перестала звякать клепсидра.
Верхний сосуд опустел начисто.
Элеана машинально приблизилась к малахитовому столику, осторожно подняла увесистые водяные часы, перевернула. Равномерная капель посыпалась вновь:
