— Похороны прошли на уровне. Когда поправишься, обязательно сходишь на Машину могилку.
— Само собой. Мне уже говорили, что все было нормально. А ты ее проводила?
Я отвела глаза:
— Не смогла. У меня уважительная причина. У друга неприятности… Но к Маше я относилась прекрасно. Она была потрясающая девушка. Послушай, а что же тогда произошло в ванной?
— Да так. Один крендель решил свести со мной счеты.
— Ничего себе счеты… А ты обращался в милицию?
— Нет. Я с ним сам разберусь, без легавых.
— А может, лучше с легавыми?
— К легавым пусть лохи обращаются. А у меня достаточно связей, чтобы отомстить.
— А ты уверен, что справишься?
— Вполне. Главное, выработать нужную стратегию.
— У тебя дом такой крутой, а попасть туда проще простого…
— Да, получается, что так. Спасибо архитекторам! Впредь буду умнее — надо окна закрывать как следует.
Я помолчала несколько секунд, затем набралась смелости:
— Алексей, а твое ранение как-то связано с гибелью Маши?
— Думаю, что нет, — ответил он.
В палату вошла медсестра и сняла капельницу. Алексей устроился поудобнее, и мы стали непринужденно болтать о всякой ерунде. Впрочем, болтала больше я, иногда привирая сверх меры, а Алексей слушал открыв рот, лишь изредка перебивая меня вопросами. Я рассказала, что с двух лет ездила с родителями за границу, а в десять впервые побывала в Соединенных Штатах. Мне безумно понравился американский образ жизни, и именно ему я старалась соответствовать в период взросления. Если бы не та давнишняя поездка в Америку, я, возможно, была бы другой.
Алексей погладил меня по бедру горячей дрожащей рукой:
— Маргарита, я хочу знать о тебе все!
— Что именно? — немного растерялась я.
— Ну, например, в какой школе ты училась?
— В английской, на Цветном.
— Наверное, ты была хулиганкой?
— Еще какой! Я разговаривала на уроках, я обижала мальчишек.
— Ты обижала мальчишек?
— Конечно. А что в этом такого?
— Еще скажи, что ты дергала их за косички, — рассмеялся Алексей.
— Ну, не за косички, но за воротники дергала точно. Ты знаешь, мне ничего не запрещали.
— Почему?
— А бесполезно было что-либо запрещать. Даже если директор говорил «нет», я все равно поступала по-своему.
Неожиданно Алексей замешкался и после небольшой паузы спросил:
— Рита, а в твоей жизни были глубокие чувства?
— Глубокие чувства? Пожалуй, да.
— А сейчас ты способна так любить?
— А не слишком ли ты любопытен? Ну, ладно, ладно, скажу! Все мои переживания и метания закончились еще в молодости.
