Тут-то и случилась заминочка. Худеть мой здоровый девичий организм никак не хотел. Что я с ним только не делала: и диеты изнуряющие соблюдала (до сих по на ананасы смотреть не могу!), и из тренажерного зала не вылезала, и в банях парилась…
А потом подсела на таблетки. Маленькие такие разноцветные таблеточки. Тайские, китайские — один черт. Вместо завтрака съедаешь красненькую, вместо обеда — зелененькую, вместо ужина — оранжевую. И все! Через месяц я уже напоминала скелет. Анатомию можно было изучать. Это верхние ребра, это нижние… По подиуму ходила качаясь. Поклонники, однако, как и прежде, задаривали меня цветами, а я, принимая букеты, едва ли не падала под их тяжестью. Больше трех килограммов я вообще поднять не могла. Однажды я почувствовала себя совсем плохо и попросила девчонок вызвать «скорую».
Прямо с работы меня увезли в больницу. В крови у меня обнаружили всю таблицу Менделеева. Врачи вообще удивлялись, что я осталась жива. Хорошо, спохватилась вовремя… На ноги меня поставили, вес я набрала, но уже не такой, как был раньше.
С тех пор я таблеток не принимаю. Всё, зареклась…
Лежала я тогда в частной клинике. Лечение оплачивал мой тогдашний любовник. Было ему лет пятьдесят, наверное. А мне — двадцать. Женатый, конечно. Но жена-итальянка бывала у него наездами. Кажется, она руководила какой-то крупной миланской фирмой. Дети — у них были совместные дети, уже взрослые — учились за границей… Он и меня баловал, как дочку. Чуть ли не с ложечки кормил. Принес в палату цветной телевизор, видик, поставил музыкальный центр. Холодильник ломился от продуктов. Это после моего-то голодания! После больницы я его отблагодарила как могла — телом, конечно… Уже и не припомню, из-за чего мы с ним расстались. Наверное, более богатый подвернулся. Других причин нет. А потом появился Шурик. Но — о покойнике ни слова. Наскоро распорядившись о текущих делах, я поехала в больницу.
Алексей неподвижно лежал под капельницей. Глаза закрыты. Под кроватью стояла желтая больничная «утка» — к счастью, пустая. Воздух в палате был тяжелый. Такой спёртый, что меня чуть не стошнило. С трудом преодолевая брезгливость, я присела на краешек кровати и негромко кашлянула. Алексей вздрогнул и открыл глаза.
— Привет! — Я постаралась улыбнуться как можно приветливее.
— Привет, — глухо произнес Алексей. — Отлично выглядишь.
— Стараюсь. Профессия обязывает. Ты как?
— Держусь. В реанимации сутки провалялся. Самое страшное, что я не попал на Машкины похороны.
