Затем он посмотрел на Дмитрия Ивановича:
Тебе же поручаю взять полки и идти в скором времени под Коломну, опять крымцы на нас собираются, вот степь просохнет и тут, как тут будут.
Все идите.
И мы, низко кланяясь и пятясь назад, дошли до выхода, где уже повернулись и вышли во двор. Я вытер пот, струившийся по лицу и с удивлением заметил, что тоже самое, делает и воевода. Увидев мой взгляд, он улыбнулся:
– Строг наш государь, но… справедлив. Но все равно страшно.
Обратно мы ехали погруженные каждый в свои мысли. Наконец я не выдержал:
– Отец, почему ты молчишь?
– Ты знаешь Сергий, я ведь только сейчас немного в себя пришел. Ведь еще в прошлом годе письмо от воеводы получил, не поверил ему. Думал, давно уже моя кровиночка сгинула. А там может поблазнилось старому Поликарпу? Но вот, когда он повторно написал, да и ты свое, ему добавил, тут я уже забеспокоился, нашел я ниточку одну и привела она меня к человеку, который тебя передал, чтобы увезти, ну а когда пятки ему поджарили, то рассказал он, что не убили тебя, а в люди отдали, как там Трунов то сказал, пускай отродье в смердах помыкается. Но все равно, пока тебя не увидел, все в сомнениях был. А потом, видел сам, ездил по другам, да приятелям, всем надо было тебя показать, да грамоту подписать, дело то не простое, за лжу царю сам понимаешь, что будет. А теперь вот дело вроде сделано, вот душой и отдыхаю, хотя какой отдых, послезавтра уже к войскам поеду. В усадьбе то твоей почти вся челядь старая, тебя помнят, так, что сейчас отправимся туда. И в поместный приказ завтра съездим, надо, что бы бумаги на тебя сделали. Вотчина твоя в тверской земле, что после Трунова осталась, он хоть и порастряс ее после Щепотнева, но жить с нее придется. Слышал сам, Государь сказал, думать будет о твоей службе, а жалования тебе пока нет. А вотчина у тебя поболе трехсот четей хорошей земли будет, не знаю, как в этом году, а в следующем тебе надо будет уже двух оружных поднимать. Я тебе, конечно, помогу для начала, но если в тебе моя кровь, то все сможешь сделать сам.
Я сидел, слушал своего "отца", а в голове был кишмиш. Нарастала паника, до сих пор я жил как бы под прикрытием, то у бабки, то у боярина, затем у воеводы и, знать не знал всех этих четей, налогов, выплат и тому подобное. А сейчас меня, как котенка, выбросят в этот жестокий мир, пусть даже и в гордом звании боярского сына.
– Отец, а может у тебя есть человек, который бы смог быть у меня ключником, я ведь сам понимаешь, не справлюсь сразу с хозяйством, а мой Антоха, мне помощник только в лечении?
