Забытый рудник | страница 3



— Голубчик Христос… Добрый старичок наш Христос… Милый Христос…

Доброта олицетворялась для него в старике, а так как Христос был воплощением доброты, то он должен быть очень и очень стар. Таким его он представлял себе, таким и видел иногда вдали смутного, окружённого мраком громадной шахты.

Подземные удары, прокатившись далеко-далеко и уйдя за пределы рудника, умолкли. Только в воздухе осталось что-то… неясное предчувствие большого несчастья. Старик-рудокоп поднялся и пошёл к той ячейке, где работала мать Ивана… Пошёл колеблющимися шагами, нерешительно оглядываясь на мальчика. Вот и жила к ней. Только вся она точно сузилась. Земля сверху осела, рёбрами выставились кремневые камни, горбинами нависла мягкая порода… В одном месте — совсем червивый ход остался. Старик с мальчиком вползли в него и миновали, точно протачивая себе дорогу, упираясь и руками, и спиною, и грудью во «вспухшую» со всех сторон землю. Слава Богу, скоро можно было стать на ноги. Ещё несколько шагов, — и старик вдруг опустился на колени.

Ячейки, где стучало кайло бабы-рудокопки, как не бывало…

Какая-то безобразная груда земли перед ним лежит точно смокшею массой… И ещё более мокнет, потому что откуда-то просочился в неё внезапно освобождённый из своей неволи горный ключ. Из-под мокрой массы торчат её ноги. Ноги его матери. Он бросился к ним. Иван хватается за чёрные коты, тащит ногу к себе, но земля, завалившая его мать отовсюду, крепко держит свою жертву.

— Марья… А Марья? — отчаянно кричит старик-рудокоп.

Те же неподвижные ноги — одни выставились на слабый свет лампочки и не шевельнутся!..

Когда Иван вырос сам и стал сильным рудокопом, природа для него помертвела. Вечные невольники земли, её ключи и самородки, потеряли свою загадочную душу. Мрачные сторожа-утёсы, когда его железное кайло вскрыло их каменную грудь, оказались так же безжизненны как влажные комья лежавшей вокруг них породы… Мрак узких штолен и громадных шахт уже не имел в себе ничего таинственного. Даже Христос, которого видели его детские глаза, ушёл от них, когда старая шахта была оставлена совсем и начала разрабатываться новая около. Но как запертый в сердце утёса рудник, детские впечатления не рассеялись, а только схоронились в душу рудокопа. Старость своим беспощадным кайлом пробилась к ним и опять вызвала их наружу. И снова стали жить кругом звуки и образы… Христа ещё не было, хотя упорный взгляд уже старика Ивана настойчиво искал его в окружающем мраке подземного царства…