Он рассказал ему подробно обо всём.
— Сюда-то нас пропустили… А как отсюда пойдём, думать надо! — говорил он. — Сторожа стали в нескольких местах по дороге… На передних наткнёмся, задние услышат и успеют дать знать князю Василию.
Волк был прав.
Надо было что-нибудь придумать. Через час Шемяка призвал Волка снова. Он переговорил с ним наедине.
— Да собери побольше розвальней! Они пригоднее всего будут! — закончил свою речь Дмитрий.
Волк выбрал человек тридцать из княжеской челяди, велел им получше вооружиться и во главе отряда поехал назад по лесной дороге…
Между тем в обители вечерня подходила к концу.
Выходя из церкви, великий князь осведомился, не давали ли сторожа вестей…
Ему ответили, что нет. Тогда Василий распорядился послать узнать на гору.
Через полчаса, когда государь сидел в келье у игумена и трапезничал, ему доложили, что посланный вернулся.
Великий князь велел его ввести.
— Ну что, как там?! — тревожно спросил он.
— Всё покойно, государь великий! Сторожа на своих местах, и всё время с той стороны ни одного человека не прошло, не проехало!..
Василий махнул ему рукой.
— Пусть всю ночь караул держат! — крикнул великий князь вслед уходившему челядинцу.
— Ведь вот, потревожил только бегун! — обратился государь к игумену, когда они остались опять вдвоём. — Прав я был, что не дал ему веры…
Игумен промолчал.
Ему казалось всё-таки странным и непонятным: зачем Бунко понадобилось так лгать?…
Коли он хотел очернить перед государем князей-братьев — тогда выбрал плохой путь для этого… Ложь могла каждую минуту открыться — и что бы Бунко выиграл от этого?!
И старец не знал, что и предположить.
Но он не хотел своими сомнениями тревожить государя и потому перевёл разговор на другое… Василий действительно уже успокоился.
Он, со своей стороны, полагал, что Бунко просто-напросто солгал в надежде, что потом можно будет как-нибудь извернуться…
«Заслужить милость твою хотел, государь великий!» — скажет бегун в своё оправдание.
«Вот и наплёл… А то где ж в самом деле такому случиться?… Дмитрий только недавно у меня в Москве был… Такой был покорный да тихий… Несколько раз говорил, что давно забыл все смуты и сам хочет дожить в тишине… И крест у Ионы поцеловал… А Можайский? Но за ними и прежде того не водилось… С ними я всегда был в ладу… Те и мухи не обидели… Не такие люди… — так размышлял государь и спокойно отошёл ко сну…
И вся обитель, утомлённая великопостным бдением, мирно опочила…
Только старец игумен несколько раз поднимался со своего жёсткого ложа и в горячей молитве опускался на колени перед образами…
