Управдом задумался.
— Советоваться вы, конечно, можете, а все-таки я обязан на него посмотреть.
— Только уж, ради Создателя, никому…
— Ну, это там видно будет…
Управдом запер водку в буфет, и они пошли по так называемой черной лестнице, ногами распихивая ободранных кошек, ибо твари эти пренеуютно спали на самой средине ступенек.
Войдя в квартиру, они, чтобы не вспугнуть духа, к двери приблизились на цыпочках.
Управдом присел на корточки, закрыл один глаз ладонью, а другой приложил к замочной скважине.
Просидев так минуты три, он выпрямился и сказал как-то чудно:
— М-да…
Затем оба вошли в кухню.
— А все-таки прописать вы его обязаны, — произнес он, — он ведь — не бесплотный… дух-то…
— Товарищ дорогой, ну, а документы?..
— Граждане, это уж ваше дело за своими жильцами смотреть.
— Да ведь он же не жилец!..
— Однако живет…
Семен Петрович с отчаянием развел руками.
— Вся надежда на юрисконсульта, — сказал он, — схожу к нему… главное, тема такая, язык не поворачивается…
Управдом махнул рукой и вышел, оставив Семена Петровича в обществе семи блестящих примусов.
Юрисконсульт был после товарищеского юбилея и зевал так, что челюсти трещали на всю квартиру.
— Генрих Четвертый? — спросил он, закуривая и размахивая спичкой, — это тот, что ли, который в Каноссу ходил? Или… а-у-а (он зевнул)… французский?
— Французский… А впрочем, кто его знает.
— Положим, это не важно… Будем рассуждать сначала de factо, а затем de jure. Вы извините, что я все зеваю. Что мы имеем de facto? Наличность в вашей комнате какого-то постороннего гражданина. Обстоятельства его въезда нас пока не интересуют. Гм… вы имеете что-либо против его пребывания у вас?
— А как же не иметь. Нормальная площадь для двоих, потом, ведь я женат. Знаете, бывают интимные положения.
— Это нас пока не интересует. Так. Стало быть, вы желаете, чтоб он выехал?
— Очень желаю.
— Подайте в суд.
— Да ведь, Александр Александрович, неловко мне при моем служебном положении о спиритизме заикаться.
— Тогда примиритесь. Ну, пусть живет… Ведь это, так сказать, вроде миража.
— Да у него документов нет, у подлеца такого.
— Объявите в газете, мол, утеряли документы какого-нибудь там Черта Ивановича Вельзевулова…
— Гм… Но ведь стеснит он нас ужасно.
— Да… особенно если это французский Генрих… Больше всего опасайтесь его насчет… вот этой штучки.
Юрисконсульт сделал непередаваемый жест.
Семен Петрович побледнел.
— Ну, что вы, король-то! — сказал он несколько неуверенно.
